Полнолуние

Тело Элеоноры отнесли в деревню, на ледник, откуда его забрал Низамеддин. Следующей ночью она проснулась в замке от наводнения лунного света и наконец-то узнала правду о новой жизни от своего создателя.

– Ты теперь вампир и будешь жить вечно, – обольщал он ее. – Перестанешь стареть и никогда не умрешь.

– Зачем мне это? – гневалась и недоумевала Элеонора. – Мне это не нужно! У меня было все прекрасно, я счастливо жила в Лос-Анджелесе со своей семьей. А чтобы не стареть, существуют пластические хирурги. Ты, случайно, не забыл меня спросить, когда вздумал сотворить подобное?

– Обычно о таком не спрашивают, – ответил Низамеддин, помня колебания Магды, которая сперва согласилась, а потом передумала. – Ты мне приглянулась, и я выбрал тебя. Тебе придется с этим смириться и привыкать к новой жизни. Каждое полнолуние ты должна убивать людей, чтобы восполнить силы.

– Зачем мне кого-то убивать? – удивлялась Элеонора и при этом казалась глупее, чем была на самом деле. – Не хочу! Я же не кровожадная, я самая обычная женщина.

– Если ты сегодня не выпьешь жизнь, утром умрешь. Неужели ты предпочтешь умереть? – пугал ее Низамеддин.

– Не знаю, – призадумалась она и угрюмо насупилась, – умирать так страшно. Если я и умерла, то совсем не почувствовала этого. Я ощущаю себя как прежде, только пить очень хочется. У тебя тут не найдется воды?

– Вода тебе не поможет, тебя томит жажда крови. Ты можешь убить кого хочешь, кого знаешь, например, своего мужа, – предложил ей Низамеддин, вспомнив выбор Магдалины.

При этой мысли красивое лицо Элеоноры так перекосило от злости, что оно стало безобразным.

– Нет! Не смей даже думать об этом! – оглушительно закричала она, так что даже стены замка содрогнулись. – Если ты хоть пальцем тронешь моего мужа, я не буду жить!

– Ты не сможешь совершить самоубийство, даже если перережешь себе вены.

– Ты не знаешь меня, – зловеще усмехнулась Элеонора и посмотрела ему в глаза с бесстрашным вызовом. – Если мне понадобится, я непременно найду способ. Давай договоримся – я сделаю, что скажешь, а ты дашь мне слово, что никогда не тронешь Филиппа. Мне ты больше ничего причинить не сможешь, разве что убить, но мне уже все равно, я и так мертва.

Обладая скверным характером, Элеонора могла создать настоящий ад для кого угодно. Это была современная женщина шестидесятых годов – эпохи свободы, массовых протестов, «Лета любви» и психоделических экспериментов с сознанием. В XX веке женщины воевали, носили брюки и открыто спорили с мужчинами. Низамеддин почти два столетия прожил в одиночестве вдали от большого мира и не понимал этого. Милой и беззащитной Элеонора выглядела только на экране, а в реальности оказалась вздорной истеричкой и настоящей мегерой. Когда ее что-то не устраивало, она открывала рот и начинала орать, не стесняясь в выражениях, высказывала все, что думает. Только Филипп мог обуздать ее строптивую натуру, недаром он был психотерапевтом. Низамеддин уже почти сожалел, что связался с Элеонорой. Ему требовалась не такая женщина, но отпускать ее уже поздно – невозможно повернуть время вспять.

В отличие от Магды Элеонора беспрекословно совершила первое убийство, поймав припозднившегося жителя деревни. Ей было абсолютно безразлично, кто станет жертвой, лишь бы не Филипп. Однако, встретив свой первый рассвет рядом с Низамеддином, она столь же спокойно встала и вернулась к мужу.

Глава 32

Убитый горем Филипп лежал в кровати, обнимая ее подушку, на которой еще стыл аромат сирени, когда перед ним вдруг предстала Элеонора во плоти. Она ничуть не напоминала призрака, безмятежно стоя в утреннем солнечном свете. Только Филипп заметил, какое у жены стало бледное лицо и бездушные глаза. Это было ее тело, но все же не сама Элси с ее замашками маленького ребенка. На него смотрела женщина сладострастная и притягательная, которой, как и прежде, было невозможно отказать, но теперь не из-за былой снисходительности к ее милым слабостям, а из чувства необъяснимого влекущего страха.

– Элси?! Ты ведь умерла! – выдохнул Филипп, все еще пребывая в состоянии шока.

Элеонора и не отрицала этого, только отрешенно улыбалась и подставляла ему лицо для поцелуев – лоб, щеку или губы. Ее кожа была теплой и нежно розовела от выпитой крови.

– Не говори никому, что я умерла! Давай уедем домой. Я хочу жить с тобой, как раньше. Тебя ведь не смущает, что я нежить, да, Фил? Ты все равно любишь меня?

Филипп столь сильно горевал по Элеоноре, что ее возвращение с того света его обрадовало, он безоговорочно примирился с новой ипостасью супруги. Живая или мертвая, она оставалась его женой, и смерть не разлучила их. Призрак той Элси, что он любил, затмевал вампира, в которого она превращалась у него на глазах. А сама Элеонора не смогла отречься от любви, которую питала к мужу. Она представляла собой сильное и жизнеспособное существо с единственной слабостью, каковой являлась ее неистребимая привязанность к Филиппу. Это была любовь до гроба и даже дольше, она рушила все преграды между ними.