Полнолуние для магистра

— Это и вправду вы, мисс Ангелика? Вы, настоящая? Вы мне не чудитесь? И вы… меня узнали?

Последние слова он едва выговорил. Губы его дрожали.

Глаза подселенки наполнились слезами. А сердце Магистра едва не взорвалось от внезапно нахлынувшего гнева и отвращения. Притворщица! Актриса! Ничего из жизни доставшегося ей тела, кроме устоявшихся привычек, она знать не может; так зачем же вводить несчастного старика в заблуждение? Он прекрасно помнил день, когда в теле Ангелики Оулдридж окончательно укоренилась новая личность; от изначально родной ауры девушки к тому времени осталось лишь несколько небольших вкраплений.

Неужели эта новая личность… лжива? Какой удар!

Или… он слишком торопится осуждать, и её притворство вызвано не более чем стремлением как-то утешить верного слугу дома Грэхемов? Но позвольте, позвольте…

Магистра прошиб пот.

Она узнала Питера Барри, хоть никогда не видела его раньше. Назвала по имени. Сразу, едва взглянув. Как это понимать?

Менталисты думают гораздо быстрее обычных людей; неудивительно, что мысли Магистра, поначалу сумбурные, затем упорядоченные, призывающие логику и здравый смысл, пронеслись у него в голове в доли секунды. И почти разу прозвучал голосок его гостьи:

— Мистер Барри…

Не стесняясь, она взяла дрожащую руку пожилого дворецкого обеими ручками.

— На моё первое Рождество вы подарили мне куклу-брауни. Я терпеть не могла своих фарфоровых кукол; в моей спальне, что с непривычки казалась мне огромной, их стеклянные глаза блестели в свете ночника, словно живые, и как же я их боялась, пока вы не посоветовали мне укладывать их спать! Тогда страшные глаза закрывались, а я засыпала спокойно. А ваш брауни, сшитый из фланели, в шерстяном вышитом камзольчике и в треуголке, с глазами-пуговицами, был тёплый и уютный и сразу стал мне другом. Его сшила ваша сестра, мисс Барри, которая, бедняжка, умерла в ту же эпидемию, что и моя матушка с маленькими братцами. А вы… каждое Рождество делали подарки — и говорили что это не мне, а Эндрю, так я назвала брауни. Вы дарили ему кукольный домик, цепного пёсика с будкой, лошадку: самые лучшие игрушки на свете. А после смерти матушки, я же помню, вы первый, вы, а не мистер Оливер, по весне, когда на кладбище Хайгейт сошёл снег, предложили мне навестить её могилу; и держали меня за руку, пока я плакала, но не утешали, а просто вздыхали громко. Мне потом стало легче, когда я выплакалась. А летом, когда меня отправляли в имение, вы посылали мне каждую неделю крохотные записочки и рассказывали, как все слуги по мне скучают: и Анни и Лиззи, и старый Джим, и его близнецы, которые однажды сбежали на корабле в Индию, но попали в Бристоль, а оттуда их вернули с цирковой труппой, как раз поехавшей в Лондон… помните?..

Старик, абсолютно счастливый, кивал: «Да, да…» Ричард Уэллс глянул на него внимательно — и сдался.

Осторожно попятившись, сел в своё кресло и впился жадным взглядом в светящуюся фигуру, точную призрачную копию Ангелики, стоящую рядом с дворецким и ласково гладящую его по голове. С такой же трогательной улыбкой настоящая Ангелика из плоти и крови — теперь уже язык не поворачивался назвать её подселенкой — поглаживала пальцы Питера Барри, и, казалось, под двумя перекрёстными лучистыми взглядами — живым и призрачным… Нет, не казалось! На самом деле здесь, в кабинете, на глазах Магистра вершилось никем не предусмотренное чудо.

С измождённого лица дворецкого уходили следы утомления и недавнего сердечного приступа. Расправлялись и исчезали морщины. Пропали тени в подглазьях; от седины остался лишь намёк. Час назад сюда вошёл весьма немолодой мужчина, отягощённый не только годами, но и сопутствующими недугами. За последние же минуты к нему вернулись, по меньшей мере, десятка полтора лет и цветущий юношеский румянец.

…Тоби, обиженный невниманием, потёрся о ногу хозяина. Тот машинально взял его на руки. Спохватившись, поискал взглядом второго фамильяра.

Вот оно что. Выходит, скроушка Ангелики Оулдридж и есть потерянная пара его Шикки? Значит, она всё же спаслась от железноклювых, и жертва скроуха оказалась не напрасна?

На поваленной люстре совершенно по-человечески обнимались крыльями одноглазый Шикки и растрёпанная Сквикки и нежно клекотали, забыв о человеческой речи. На них, округлив глаза, в изумлении уставился сэр Магнус, так и забывший опустить на пол занесённую через порог ногу. Вот он очнулся, стряхнул оцепенение, но едва не впал в ступор снова, увидев призрачную девушку. Потом перевёл восхищённый взгляд на Магистра.

Тот приложил палец к губам и выразительно указал на свободный стул. Кивнув с пониманием, целитель на цыпочках, по стеночке, прокрался к обозначенному месту.

Светлая…

Удивительно.

Невероятно стыдно за свои недавние подозрения…

Как правило, дар Говорящего забирает все его силы, не давая побочных ответвлений. А эта Светлая оказалась ещё и Целителем.

Или он ошибается и видит сейчас проявление родного дара пришелицы?