Полный форс-мажор

— Угу, угу, — бурчит командующий, глядя на шагающих музыкантов. — И что ты говоришь, «нами», это как? И что такое «наш человек»?

Капитан первого ранга сбавляет накал речи.

— Наш, товарищ контр-адмирал, это прапорщик Кобзев. Он у меня на «Стерегущем», срочную проходил. Я помню его, смотрел его личное дело, читал. В отпуск к нам приехал и… Хороший матрос был. Классный специалист, акустик. Отпуск и грамоты на родину — в полном объёме… Примером для матросов был. У командиров без замечаний. Замену себе хорошую подготовил, и всё прочее. На берегу если только… но так, мелочи, обычные мелкие замечания.

Контр-адмирал, глядя на музыкантов, кивал головой, но прервал заместителя.

— Стоп! С Кобзевым понятно, наша школа, а что значит — «нами»?

— А нами, значит… — заместитель неожиданно запинается, пожимает плечами. — В том-то и непонятность, товарищ командующий. Как только Кобзев нашему оркестру эту свою «новинку» с музыкой показал, наш военком тут же его взял под охрану и этапировал. С рук на руки, говорит, кому надо сдал. В один момент. Самолётом. Попутным бортом.

Контр-адмирал начальственно вспыхивает.

— Да вы что там… с этим военкомом!! Как это? Нашего моряка, и с рук на руки. Он что, провинился, ребёнок… с рук на руки…

Капитан первого ранга тоже заметно удивлён.

— Это и непонятно, товарищ командующий, неясность! И что интересно, прямо из оркестра. Мы и уточнить не успели. С подачи капитана первого ранга Зорина Семёна Васильевича его и этапировали, в самолёт, и под конвоем. Чики-чики!

Контр-адмирал расстроено оглядывается.

— Ну и дела… Чики-чики! Я такого случая и не помню… Мне не докладывали.

Капитан первого ранга подтверждает.

— Так точно, товарищ командующий… Вы у Главкома как раз на совещании в Москве были…

— Странно. А что дирижёр говорит, что военком? Его что, Генеральная военная прокуратура запросила или кто?

Капитан первого ранга хлопает себя по груди.

— Дирижёр клянётся — ничего не знает, а военком… говорит, да, запросили… он и выполнил… Но не прокуратура и не МВД!

— Интересно! Как это военком самовольно взял и выполнил. Ни со мной, ни с особистами ничего не согласовал. — Гневается контр-адмирал. Раздражённо и требовательно, наконец, спрашивает заместителя. — Военком, он что… самый главный здесь или ему замены нет… Что он себе позволяет? Нашего человека неясно кто, понимаешь, не понятно куда запрашивает, а он и рад стараться? Он у нас моряк или не моряк, понимаешь? Он где служит? Кому подчиняется, а?

— Эээ… Москве и вам. — Дипломатично отвечает заместитель.

— Мне, в первую очередь! — рубит командующий, и кивает головой. — Ладно, разберёмся. Значит так… — Неожиданно прерывает себя, останавливается, с одобрением замечает. — Ты смотри как идут… Угу, угу… Молодцы! В Москве всегда что-нибудь такое-этакое придумают. Мне из принципа это нравится. Изюминка вроде действительно интересной получается, нет?

— Так точно, товарищ командующий! — Соглашается капитан первого ранга, ему это давно нравится. — Пусть наших знают!

С последним заявлением любой моряк на флоте согласен, тем более командующий. Контр-адмирал в задумчивости трёт бороду.

— Но чего-то — в этом, мне кажется, не хватает, а? Не закончено вроде. Как корабль без надстроек, а? Повтори-ка команду, пусть ещё раз пройдут. Посмотрим.

Заместитель командующего повторно передаёт в микрофон приказ, музыканты разворачиваются. На лицах удивление и тревога. Шутка ли, третий раз. Понимали: там что-то решается. Судьба изюминки и, наверное, дирижёра. Дирижёр, капитан второго ранга, внутренне сжался, резко отмахивает, музыка вспыхивает…

— Угу, угу… — Командующий из-под козырька фуражки напряжённо вглядывается в музыкантов оркестра, в рисунок плац-парада. Чему-то усмехается, кивает головой. — И что? Почему, я спрашиваю, без надстроек?

Заместитель с готовностью сообщает:

— Так в том-то и дело, что не успел, похоже, Кобзев… не дали надстроить.

Контр-адмирал вздыхает.

— Угу-угу… А жаль! А что, кстати, за музыка? Что они там исполняют?

Капитан первого ранга слегка теряется, такого вопроса он явно не ждал, на судьбу «изюминки» был настроен или дирижёра предполагал защищать.

— Эээ… «Марш ракетчиков», по-моему, товарищ контр-адмирал. Отменить?

Командующий сердито одёргивает заместителя, потому что не принял ещё решение.

— Да погоди, ты… «отменить». До конца пусть дойдут, может… Нет, смотри, не споткнулись… Гха-гхымм… В принципе, в этом что-то вроде… такое — этакое всё же есть. Залихватское что-то, наше, морское, да? Но музыка не та.

— Так точно, товарищ контр-адмирал, — обрадовано подхватывает капитан первого ранга. — Музыку заменим. Кстати, мы и остальные подразделения можем этому научить… Время ещё есть… Суток хватит. Вам нравится? Не отменяем?

Контр-адмирал уже принял решение. Пусть и вразрез, наверное, с воинскими положениями и наставлениями, но его морякам можно. Пусть знают наших!