Полный курс русской истории: в одной книге

«По псковской Судной грамоте, – замечает Ключевский, – вече постановляет новые законы по предложению посадников как представителей боярского совета господ, предварительно обсуждавшего проекты законов. В Новгороде „новгородским словом“, законом, признавалось постановление, состоявшееся на вече в присутствии и с согласия городских властей, правительственной знати, во главе которой стоял такой же боярский совет господ; иначе решение веча являлось незаконным, мятежным актом, поступком неразумной черни, как выразился совет господ в одном документе. Но при постоянном антагонизме между вечевой простонародной массой и правительственной знатью не простонародью приходилось добиваться соглашения с правительством, а, наоборот, боярам происками привлекать на свою сторону часть простонародья, чтобы придать решению веча вид народной воли. Так, в Пскове совет господ с боярством позади являлся одним из органов законодательной власти, а в Новгороде боярство с советом господ во главе – политической партией, не более. Потому псковский политический порядок можно назвать смягченной, умеренной аристократией, а новгородский – поддельной, фиктивной демократией».

С сожалением историк говорит, что нигде, ни в каком другом городе не соединилось так удачно условий для того, чтобы он стал экономическим и политическим центром будущей Русской земли, ему даже удалось избежать тяжелых веков монгольского ига, однако как столица будущей Руси он так и не состоялся. Причину историк видит во все более растущих противоречиях внутри новгородского общества. К XIV веку в Новгороде между богатыми и бедными была уже не прискорбная трещина, а бездонная яма, только целому сонму священников с крестами и хоругвями удавалось на время примирить горожан, взывая к их единой вере. Неразумно распорядился Новгород и той огромной территорией, которой владел, создавая вместо союза и единения рознь и раздоры. Вместо того чтобы понемногу ослаблять узду для своих пригородов, Новгород стремился их обирать, что было совершенно ненужно и неразумно. Пскову в этом плане просто повезло – он с немалыми трудами, но добился независимости, другим пригородам и пятинам повезло намного меньше. Но, имея такие огромные ресурсы, Новгород так и не сумел их полноценно использовать. Была и еще одна беда: если Псков оказался способным себя защищать, то Новгород в военном плане был безнадежен. Он так и не создал собственного сильного войска, полагаясь на рати приглашенных князей. Это была, наверно, роковая ошибка. Когда на карте остались только два крупных игрока – Москва и Литва – практически безоружный город, не имевший ничего, кроме своего богатства, оказался в очень тяжелом положении, и он попробовал даже не сохранять нейтралитет, а лавировать между враждующими сторонами, выбирая то сторону Москвы, то сторону Литвы, что с московской точки зрения выглядело как крамола, а с литовской как предательство. Выбирая Москву, новгородцы боялись потерять свои вольности – и были в этом еще как правы: потеряли. Выбирая Литву, новгородцы боялись, что вдруг станут латинянами: и были в этом неправы, потому что и Литва в те годы была не меньше православной, там просто сосуществовали православие и католицизм, а по политическому устройству Новгород куда как ближе подходил Литве, нежели Москве.

Новгород и Москва (конец XV века)

В «низовской земле» новгородцев ненавидели даже хуже латинян.

«Неверные, – писал летописец, оправдывая и обосновывая поход Ивана Третьего, – искони не знают Бога; эти же новгородцы так долго были в христианстве, а под конец начали отступать к латинству; великий князь Иван пошел на них не как на христиан, а как на иноплеменников и вероотступников».

Именно так – как иноплеменников и вероотступников – и уничтожали новгородцев московские войска. Это уже была московская государственная политика.

«Новгород при лучшем политическом устройстве, – замечает Ключевский, – мог бы вести более упорную борьбу с Москвой, но исход этой борьбы был бы все тот же: вольный город неминуемо пал бы под ударами Москвы».

Расстановка сил была такова, что слабый в военном отношении город просто не выдержал бы тяжелой и долгой борьбы. Московский великий князь стянул в свое княжество все ресурсы; что могли противопоставить новгородцы?

Ополчение в пять тысяч человек, которое наголову тут же разбили двести московских ратников?

Литовского князя Михаила Олельковича?

Все было против Новгорода…