Полный курс русской истории: в одной книге

«Иде Даньслав Лазутиниць за Волокъ даньникомь съ дружиною, – говорит летописец, – и приела Андреи пълкъ свои на нь, и бишася с ними, и беше новгородьць 400, а суждальць 7000; и пособи Богъ новгородцемъ, и паде ихъ 300 и 1000, а новгородьць 15 муж; и отступиша новгородьци, и опять воротивъшеся, възяшя всю дань, а на суждальскыхъ емьрдехъ другую, и придоша сторови вси. Въ то же лето, на зиму, придоша подъ Новъгородъ суждальци съ Андреевицемь, Романъ и Мьстислав съ смольняны и съ торопьцяны, муромьци и рязаньци съ двема князьма, полоцьекыи князь съ полоцяны, и вся земля просто Русьская. Новгородьци же сташа твьрдо о князи Романе о Мьстиславлици, о Изяславли вънуце, и о посаднице о Якуне, и устроиша острогъ около города. И приступиша къ граду въ неделю на съборъ, и съездишася по 3 дни въ четвьртыи же день въ среду приступиша силою и бишася всь день и къ вечеру победи я князь Романъ съ новгородьци, силою крестьною и святою Богородицею и молитвами благовернаго владыкы Илие, месяця феураря въ 25, на святого епископа Тарасия, овы исекоша, а другыя измаша, а прокъ ихъ зле отбегоша, и купляху суждальць по 2 ногате».

Иными словами, в первой битве с новгородцами семь тысяч суздальцев не справились с 400 ополченцами, а во второй раз разгром был такой, что пленных суздальцев продавали за две ногаты – втрое дешевле овец. Андрей в битвах не участвовал, помните, что военного дела он не любил, так что сражаться он отправлял сыновей. Те смогли покорить слабый уже Киев, но Новгород оказался им не по зубам. Новгородцы так были рады своей победе, что патриотически изображали это событие на своих иконах.

По милостивым к нему летописным источникам, князь был набожен, самолично каждое утро отправлялся в церковь зажигать свечки, пекся о сирых и нищих, по его приказу по улицам Владимира развозили пищу для обездоленных, он охотно и много занимался церковным строительством, мечтая сделать из Владимира столицу еще краше, чем мать русских городов. Для этой цели он решил возвести в городе свои Золотые ворота, но с воротами случился пренеприятнейший казус: возводили их наспех, всеми силами стремясь успеть к церковному празднику Успения Богоматери, князь спешил сдать свои ворота точно по плану, тут и открылось, что авральный план и качество ворот – вещи несовместимые. Когда торжественно при стечении народа Золотые ворота были предъявлены населению, не успевшая высохнуть известка отделилась от кладки, и ворота рухнули прямо на благодарных горожан. Двенадцать человек оказались под завалами. По житийной легенде, Андрей тут же восплакал и обратился с просьбой к Богородице: «Если ты не спасешь этих людей, я, грешный, буду повинен в их смерти». Богородица ниспослала благодать, и, когда рухнувшие ворота подняли, все придавленные оказались живы и здоровы. Такое вот чудо. Ворота, конечно, потом восстановили – теперь это памятник русского зодчества, как и Успенский владимирский собор, и церковь Покрова-на-Нерли, и частично сохранившийся замок князя в Боголюбово. Но ни нищелюбивость, ни набожность не спасли Андрея от гнева близких родственников – бояр Кучковых (брат вдохновителя заговора Якима был убит по приказу Андрея). В этом заговоре участвовали все, кого обидел князь, даже его собственная жена, уроженка Камской Болгарии, охотников убить князя нашлось столько, что в его дворец ворвалась целая толпа убийц. Накануне убийства Яким сказал обеспокоенным будущей судьбой боярам: «Сегодня одного казнит, другого казнит, а завтра казнит и нас. Промыслим-ка об этом князе».

Промыслили. Посетив для храбрости винный погреб, заговорщики отправились к князю, но переступить порога побоялись, стали стучаться в дверь и звать его, назвавшись именем слуги, чему Боголюбский не поверил. Он стал искать меч, меча не было, другой слуга, состоявший в заговоре, загодя его выкрал.

«Убиша Володимири князя Андрея свои милостьници: на канонъ святою Петру и Павлу, в нощь, спящю ему въ Боголюбьмь, и бяше с нимь одинъ кощеи малъ; избивъше стороже двьрьныя, придоша къ сЂньмъ, князю же очютивъше, попадъ мечь и ста у двьрии, боряся с ними, оныхъ же бяше много, а князь одинъ; яко налегоша силою и выломиша двьри и вълзоша на нь, и ту и насунуша рогатинами, и ту сконьця животъ свои. И великъ мятежь бысть въ земли тои и велика бЂда, и множьство паде головъ, яко и числа нЂту; и потом посадиша на столЂ Мьстислава Ростиславиця съ братомь Яропълкомь».