Полный привод, или Километры вдоль нормальности

Поняв, что сопротивление обстоятельствам, а значит, и самой себе, по меньшей мере глупость, Жак решила идти, так сказать, до конца, и снять-таки верхнюю одежду. Безболезненный и проходной вариант развития событий её категорически не устраивал, да и, учитывая её третье-четвёртый размер, был, прямо скажем, трудно осуществим. Поэтому, решив использовать ситуацию по полной, она вытянулась в струнку и завела руки за спину. Сведя лопатки, девушка стала стаскивать у себя за спиной рукава пуховика, что выдвинуло её грудь вперёд и вверх, по сравнению с первоначальным положением, дюйма на полтора – два.

«Съешь это, Александр МакЛарен!» – подумала дразнилка, аккуратно сворачивая пуховик и укладывая его рядом с собой на свободное сидение.

Как будто у Александра МакЛарена имелся выбор.

«Ну и что это сейчас было… доктор Рочестер? Это, между прочим, запрещенный приём, милая леди! Они мне и так уже чуть ли не снятся, а тут… Фак! Ты думаешь, если я тебе простил этот твой вырез в ночном клубе, то теперь всё можно? Ни хрена-а-а… Придёт время, и я отучу тебя, моя радость, от этой вреднючей привычки – пару раз оттрахаю сразу же… тут же… где-нибудь… да хотя бы вон в туалете, чтоб боялась…Эх, жаль, что это не самолёт. – Но не смог не добавить в конце: – Моя девочка!»

– Да… отличается. – Ярый борец с вреднючими привычками сжал губы в тонкую линию и даже слегка заикнулся. – Не сказать, чтобы очень сильно, но – да, отличается. – Видя, что его собеседница молчит и ждёт развития темы, он продолжил: – Во-первых, здесь всё больше, масштабнее – больше площади, больше аудитории, людей больше. – Он сделал неопределённый жест двумя руками, как бы обхватывая ими пространство вагона. – В Глазго учатся только ботаны, остальные просто гуляют, отрываются, а потом выкручиваются. Здесь же учатся все. – Студент улыбнулся. – Ну, по крайней мере, все, кого я знаю. Здесь обстановка более настроенная на учёбу, хоть и как таковой учёбы тут меньше, чем у нас в Глазго. Ну и сама система… ты же знаешь. – Он явно намекал на Чарльза, через которого Жаклин могла познакомиться со структурой и правилами Оксфорда.

– Да. Знаю. Ты сейчас скучаешь по Глазго?

– Да-а-а… наверное, скучаю… но скучать особо некогда. Но если бы Оксфорд находился в Глазго, было бы прикольней. – Под конец он опять засмеялся.

И тут Жаклин посмотрела на него немного по-другому – молодой парень, уехавший из дома, оставивший свой город, в котором родился и вырос, оставил мать, сестру, друзей, подруг.

«Ему, наверняка, сейчас одиноко. А я еще ревновала его к Анне. А может, как раз она ему очень даже помогает, поддерживает, а вот я…»

– Но, я вижу, ты не жалеешь, и это главное. – Девушка понимала, что показать свою жалость к пареньку пока не может – не те отношения.

– Да. Не жалею.

– А когда точно станет ясно – остаёшься ты в Оксфорде или нет?

– Остаюсь. – Он твёрдо кивнул. – Но только уже не по программе обмена студентами. Один человек перевёлся в Штаты… куда-то там… точно не помню, и меня вывели из-под программы обмена и поставили на его место.

– Поздравляю. Рада за тебя.

Студент поблагодарил кивком головы.

– А почему экономика? Насколько я поняла, ты выбрал экономику еще до того, как попал в Нью-Йорк.

– Да… я давно её выбрал… Пошел на экономику методом исключения – на всю другую мутотень хотел еще меньше.

Его собеседница ловила каждое его слово.

– Магистратура? – поинтересовалась она.

Он отрицательно покачал головой.

– Нет. Не здесь. В Штатах. Я здесь заканчиваю и еду в Нью-Йорк, буду вклиниваться в бизнес, в работу. Магистратура заочно.

«Значит, здесь ему осталось пробыть полтора года». – Жаклин сразу же подумала о своём, о девичьем.

– Мне Кирк посоветовал…

– Кофе, чай, сок, вода, чипсы, сэндвичи, маффины, – в их вагон вошла женщина-официантка из бара, толкая перед собой тележку с товаром и установками с кофе и чаем.

Александр быстро взглянул на Жаклин.

– Что ты будешь?

– У меня есть деньги. – Девушка, правда, немного растерялась. – Я планировала зайти в магазин на обратной дороге с вокзала.

– Вот и побереги их для магазина. Повторяю свой вопрос: «Что ты будешь?»

Официантка, женщина лет сорока – сорока пяти, остановилась возле парочки и вначале посмотрела на клиентов с привычным профессиональным нетерпением, но, получше рассмотрев красавца, невольно решила слегка изменить своему профессионализму и на время стать терпеливой.

– Кофе, – выпалила Жаклин, сдвинув брови к переносице.

– И-и-и..? – Александр подталкивал её к правильному ответу.

– И… всё. – Та даже отодвинулась к окну.

Но его это не смутило.

– И-и-и-и-и-и..? – продублировал он.

Жак недовольно засопела из своего угла.

– И печенье.

– Какое печенье? – тут же подхватила буфетчица, – у нас есть…

– Сэндвич – печенье, – прервала её миссис Рочемтер.

Разносчица перевела взгляд на Алекса.

– Два кофе, два печенья-сэндвич и один просто сэндвич, – отчеканил тот.

После того, как официантка подала им заказ, юноша подвинул ей двадцать фунтов и та, отсчитав сдачу, положила её на столике с краю. Затем двинулась дальше по вагону, не забыв в последний раз зыркнуть на уродившегося паренька.