Поломничество Ланселота

    - Похоже, тут какие-то необитаемые ярусы, - предположил Жерар.

    - Не думаю. Просто зрители знают, что на этом участке трассы нет никого, кроме нас, а мы их пока не интересуем, ведь это не наш финиш.

    Глубокой ночью, когда они брели по дороге, освещаемой светом фонарей-распятий, они услышали позади чьи-то скорые шаги и тяжелое дыхание.

    - Кто-то нагоняет нас! - воскликнул Тридцатьпятик. - Что будем делать?

    - А что мы можем сделать? Идти быстрее, чем сейчас мы навряд ли сможем.

    - Здесь никого нет, а нас трое. Мы можем напасть на этого торопыгу. - И что? - спросил Ланселот.

    - Да ничего... Просто связать его и оставить тут. -Нет.

    К счастью, им не пришлось даже спорить об этом, потому что они услышали знакомый голос:

    - Ланселот! Жерар! Тридцатьпятик! Это я - Ванда!

    Через минуту запыхавшаяся от бега девушка догнала их. Они остановились.

    - Что случилось, Ванда? Почему ты бежишь по трассе?

    - У меня не было выхода. Вы так ушли вперед, что распорядители гонок вас потеряли: на Башне, как и повсюду, порядка нет. Мы с Ингой хотели пройти на верхние ярусы, но проходы на балконы выше голубого финиша оказались заперты, лифты для зрителей выше шестидесятого яруса еще не поднимаются.

    - А на каком ярусе мы сейчас находимся?

    - На шестьдесят седьмом. Утром вы пройдете зеленый финиш, ребята. Мы не знаем, когда вас обнаружат и пустят зрителей на балконы вровень с вами, так что вот вам запас на два дня. Жерар, помоги мне снять мешок! По-моему, его лямки вросли в мои плечи.

    Жерар помог ей снять заплечный мешок и переложить в сетку под коляской Ланселота банки с едой.

    - Здесь мясные консервы, сок, вино, а в одной из банок бинты и мазь для Ланселота. Тридцатьпятик, ты, кажется, уже скоро станешь и здоровым, и богатым. Надеюсь, теперь мы встретимся уже на желтом финише, и мы с Ингой будем первыми приветствовать тебя как победителя. Между прочим, Ингу чуть-чуть не ограбили после получения выигрыша. Теперь мы стали очень осторожными. Мы решили не жалеть денег, сняли в пригороде целый дом и наняли охрану. Причем не клонов, а бывших солдат-десантников.

    - Это же безумно дорого! - воскликнул Тридцатьпятик.

    - Дорого, но зато безопасно и очень здорово. А какой комфорт! После исцеления ты поедешь домой в настоящем автомобиле и под охраной, а дома примешь ванну и получишь потрясающий обед из настоящих продуктов. А потом отправишься отдыхать в свои комнаты. У тебя их, между прочим, две - спальня и кабинет, и своя ванная комната. Ты только постарайся пройти свой финиш первым.

    - Он придет первым, - успокоил ее Ланселот.

    - Ох, Ланселот, что бы мы без тебя делали?

    - Понятия не имею и даже думать об этом не хочу.

    - Ладно, ребята, давайте я вас всех поцелую на прощанье и побегу назад. Фу, как от вас воняет, козлики вы мои!

    - Так ты не целуй нас! - засмеялся Жерар.

    - Не дождетесь! А ты, Тридцатьпятик, оботрись как следует перед финишем, а то будет неудобно, когда Мессия приблизится к тебе.

    - А как происходило твое исцеление, Ванда?

    - Сначала все было как в тумане. Месс подошел ко мне, надел перчатки, взял меня за руки и сказал, скривившись и отворачивая лицо, что от меня жутко воняет. Но я его слова слышала как сквозь сон и не обиделась. Он сжал мои руки - меня будто током ударило, и я потеряла сознание. А потом я очнулась и почувствовала, что я абсолютно здорова. Мне стало так легко-легко, сразу захотелось прыгать и бегать, размахивать руками, смеяться во весь голос. Тут ко мне подскочили журналисты, чтобы взять интервью. - Мы его читали в "Бегунке". - Вы поняли мой привет? -А как же! Спасибо, Ванда.

    - На благодарность не отвечают благодарностью. Ладно, хватит разговоры разговаривать, время не стоит на месте. Давайте трогайте, дорогие!

    С этими словами Ванда развернулась и помчалась вниз, а паломники снова двинулись вверх по дороге, становившейся с каждым ярусом все круче и круче.

    Зеленый финиш они прошли втроем, пройдя мимо встречавших их служителей. Их пропустили, а потом снова натянули за ними зеленую ленту. На балконах, включая белый балкон Мессии, не было ни души.

    После семидесятого яруса на балконах вновь стали появляться зрители, и друзья поняли, что они поднимаются наверх уже не так быстро, как прежде, что отставшие паломники начинают их постепенно догонять. Причина была в крутизне дороги, замедлявшей движение коляски. Да и сама коляска стала скрипеть и дребезжать: удвоенный вес сказался на ней.

    - Теперь, Ланс, мы больше не будем садиться к тебе в коляску, - сказал Жерар. -Я боюсь, что она вот-вот развалится - и что тогда?

    - В таком случае, - сказал Ланселот, -может быть, вам оставить меня и шагать вперед на своих двоих? У вас это получится быстрее.

    - Ни за что на свете! - воскликнул Тридцатьпятик. - У тебя в коляске столько вкусных вещей: считай, если хочешь, что мы везем не тебя, а наш буфет.

    И они продолжали идти рядом с Ланселотом, по очереди толкая коляску, чтобы он мог поберечь свои руки.