Читаем Полосатая спинка. Рассказы полностью

– Не пускай жулика! – визгливо кричала Мария Яковлевна. – Я и на вас в суд подам! Да я…

Она в ярости взмахнула руками и уронила на землю хорошенькую красную коробочку от злосчастной брошки.

– Карр! – выступил на сцену Платочек. Он один до сих пор не принимал участия в скандале и спокойно сидел на спинке стула. Коробочка привлекла его внимание. Он мигом слетел, подхватил коробку и, взмахнув крыльями, отправился приспосабливать её в своё хозяйство на крышу под дранкой.

Все невольно притихли и следили за его полётом.

– Коробочку!.. – взвизгнула Мария Яковлевна и метнулась за ним. – Птицу и ту научили воровать!

– Мария Яковлевна! – вдруг воскликнул отец. – Постойте-ка, брошка у вас где лежала?

– На окне, где же ей ещё лежать? На окне зеркало. Я одевалась да на минуту отошла. А негодяй этот с окна-то…

– Анюта, – воскликнул отец, – помоги мне переставить лестницу!

– Да тебе-то зачем на крышу? – недоумевала мать. – Неужели за её коробкой полезешь?

– Подожди. За чем надо, за тем и полезу, – отвечал отец уже на бегу.

Мы все бросились помогать отцу, и через минуту он оказался на крыше.

– Да что это за день такой, все точно с ума посходили! – воскликнула мать.

А отец оторвал оттопырившуюся дранку и просунул руку в отверстие.

Напрасно Платочек шипел, каркал и бросался на него.

– Держите! – крикнул отец, и на землю полетело… Батюшки! Чего тут только не полетело!

– Коробочку свою держите! – крикнул отец.

– Ложка, ложка моя чайная! – удивилась мама.

Мы с визгом подбирали пёстрые лоскутки и разноцветные обломки.

– Да ты долго в игрушки играть будешь? – всё ещё не понимала мама. А Мишка стоял и косился на забор. Ему хотелось убежать, да мешали чужие штаны, а своих не доискаться.

И вдруг… Папа вскрикнул и торопливо полез вниз.

– Миша! – скомандовал он весело. – Садись за стол пить чай. Сейчас Мария Яковлевна у тебя прощение просить будет. – И торжественно подал удивлённой хозяйке блестящий маленький кружочек с красным камешком посредине.

– Моя брошка! – вскрикнула Мария Яковлевна.

– А вор вон где сидит, – спокойно добавил отец и показал на крышу.

Ворона в ярости металась по крыше, собирая своё разграбленное имущество. Тряпки, кости, обрезки жести засовывались обратно в дыру под доской.

Урсик сунулся было понюхать упавшую вниз косточку.

Ворона стремительно слетела вниз: «А ну, так ты туда же, грабить меня?»

Урсик взвизгнул и в ужасе понёсся к сараю, а ворона на лету догоняла и долбила его нещадно. Урсик забился под крыльцо, а она, ухватившись за кончик хвоста, тянула его обратно.

Волк залаял. Мы засмеялись.

Мария Яковлевна сконфуженно вертела в руках брошку.

– Ну, что же… Я, конечно… Ну, уж не сердись, мальчик!

Мишка отвернулся от неё и обратился к маме:

– А я рассердился, – сказал он вдруг басом. – Очень рассердился!

Мария Яковлевна ушла, а мы снова уселись за стол.

Тревожное утро переходило в весёлый день.

Один Платочек, бросив Урсика, долго ещё ворчал на крыше, обиженный и ограбленный.

А Урсик сидел под крыльцом, высунул свой чёрный нос и подсматривал карим глазом.

Выйти он не решался. «На этом путаном белом свете иногда не знаешь, когда и за что попадёшь в беду!» – наверно думал он огорчённо.

<p>ГОЛУБОЙ МАХАОН</p>

Мы ехали из Петербурга в Маньчжурию, на маленькую станцию с удивительным названием Ханьдаохецзе. Мы – это тройка самых больших шалунов на свете и я – их учительница.

Я согласилась на это путешествие, потому что больше всего на свете любила бродить по диким лесам, наблюдать жизнь животных и птиц не в клетках, а на свободе. И ещё потому, что собирала коллекцию насекомых, а в Маньчжурии живут огромные, синие, как шёлк, бабочки, родственницы наших махаонов. Об этих бабочках я мечтала, они мне даже снились. И вот теперь я за ними ехала и твёрдо решила: без них не вернусь!

Ребята мне понравились, и я – им. По всему было видно, что лето будет весёлое. Но оно оказалось ещё и с приключениями, забавными и страшными. Вот про них-то я и хочу вам рассказать.

<p>Тиу-иии…</p>

Шестнадцать копеек. Столько за неё потребовал мальчишка на полустанке под Иркутском и получил их полностью. Шестнадцать копеек за то, чтобы бедная маленькая совка могла умереть спокойно, на вагонном столике, а не в мальчишеских грязных лапах, да ещё вися за ноги вниз головой.

Теперь она лежала, чуть приоткрыв круглые глаза с чёрным зрачком, серенькая и пушистая, не рвалась из рук и не боялась.

Мара всхлипнула:

– Ну, куда тебе ещё? Зачем лезешь?

– Наверх, за коробкой, – деловито ответил шестилетний Тарас. – Сову хоронить.

Разгоревшееся сражение отвлекло было меня от будущей покойницы, но вдруг голос третьей моей ученицы, Тани, сразу нас остановил.

– Да она пьёт вовсе, – кричала Таня, – пьёт вовсе. И с ложечки. Она очень живая и совсем не хочет хорониться в Тараскиной дурацкой коробке!

И правда, совушка теперь уже не лежала. Она сидела на столике, ловила крючковатым носом ложечку с водой, захлёбывалась и пила. Забыв о драке и коробке, дети с восторгом наблюдали за ней.

Перейти на страницу:

Похожие книги