Полосатый Эргени (сборник)

заостренную жердь, чтобы на нее натыкались звери.

Однажды в ловушку свалился грузный носорог. Как щепку, переломил он

еловую жердь. После этого Красные Лисицы притащили целое бревно, срезанное

бобрами. Обуглили его конец на огне, остругали кремневыми ножами. Это

страшное орудие прочно и глубоко вкопали в дно.

Звери чуяли ловушку и обходили ее стороной по новой тропе. Но

охотники придумали загораживать перед загоном обходную тропу стволами и

направлять добычу по старому пути. Три года подряд в ловушку падали

молодые хуммы.

Конец Уллы

Вожак ревел и бушевал в яме, как ураган. С трудом удалось ему встать

на ноги. Он топтал провалившиеся бревна. Они ломались под ним, как хрупкие

спички. Он швырял хоботом хворост и песок и пытался подняться на дыбы.

Огромные дуги его бивней врезались в края ловушки и мешали ему еще больше,

чем острое бревно, пропоровшее ему брюхо. Охотники кричали и визжали

кругом как безумные. Великан был в плену, но и в плену он был ужасен!

В голову зверя летели копья и камни. Пленник яростно трубил, шерсть

на его загривке щетинилась, белки глаз наливались кровью.

Уа набрал песку и швырнул в глаза хуммы, но тот зажмурился, и заряд

пропал даром. В это время с горстями песку выскочил вперед Улла. Он

взобрался на песчаную кучу, поближе к зверю. Вдруг песок под ним поехал,

куча обвалилась, и он неожиданно соскользнул к самому краю ямы.

Огромный хобот чудовища опустился на врага и сбросил его на дно.

Визг женщин прорезал воздух. Охотники отпрянули прочь и на мгновение

замерли от страха. Был слышен только нечеловеческий вопль Уллы. Крик

оборвался, когда его ребра затрещали под тяжелой стопой мамонта.

Толпа очнулась, и новый взрыв криков, визга и рева раздался по лесу.

В зверя опять полетели копья и камни. Уа сорвал свою сумку, набил ее

песком и засыпал им морду хуммы.

На этот раз вышло удачнее. Хумма зажмурился и больше не поднимал

тяжелых век. Теперь он только ревел и яростно мотал хоботом.

Старый хумма издох на другой день. Острый кол глубоко врезался ему в

брюхо. Слоненок был задавлен большим.

Несчастный Улла был раздавлен мамонтом.

Быстроногие гонцы примчались звать женщин и детей на пиршество. Балла

выслушала весть о смерти Уллы равнодушно. С тех пор как осенью Улла ушел,

а Балла вернулась в зимнюю землянку, она уже не считала Уллу своим мужем.

Она не могла забыть, что Улла оказался боязливее всех и от колдуна ее

спасли другие. Она все думала, как Уа, этот смелый мальчик, первым

бросился на страшного Куолу, а Улла, ее муж, не мог избавиться от заячьей

трусости перед колдуном.

Вместе с детьми и стариками во главе с Каху женщины Черно-бурых

двинулись к ловушке. Это было настоящее переселение, с мешками и домашним

скарбом. Возле пойманного хуммы собирались жить прочно и надолго. Еды

должно было хватить на много дней. К тому же за это время могла попасться

новая добыча. Рядом в овраге были давно уже вырыты охотничьи землянки. Их

нужно было только осмотреть и поправить.

Около мамонта выросло временное становище. Оба рода Красных и

Черно-бурых Лисиц уживались здесь дружно. Они были добрыми соседями и

принадлежали к тем родам, которые заключают между собой брачные союзы.

Женщины избрали себе из соседнего поселка мужей, а охотники — жен.

И на этот раз мясо убитого хуммы должно было одинаково насыщать и

Красных Лисиц и Черно-бурых. Только шкура и бивни пойдут во владение

строителей ловушки.

Пир победителей

Перед начало пира встретились две родоначальницы: Ло и Каху. Ло, Мать

матерей Красных Лисиц, была могучая, большая старуха. Она на целую голову

была выше маленькой Каху. Перед началом пира обе должны были произносить

заклинания. Съесть старого хумму — не такая простая вещь. Силен хумма,

сильна и его тень. Месть страшного двойника может быть ужасна. Ее нужно

было заговорить прежде всего. В то время как мужчины возились около

слоновой туши, обе старухи-родоначальницы начали свои заклинания в самой

теплой из землянок, куда их привели матери обоих поселков.

Посреди землянки ярко горел огонь. Серый дым стелился под потолком и

выходил в верхнюю дыру. В землянке было душно, жарко и сыро.

Обе старухи перед пламенем костра наперебой бормотали малопонятные

слова. Обе они сидели на разостланных шкурах или стояли на коленях. В

низкой землянке дым резал глаза всякому, кто пытался встать во весь рост.

На головах у обеих были надеты меховые шапочки. Время от времени, они

брали пучки рыже-бурых волос хуммы и бросали их в священное пламя. Кончик

хвоста мамонта лежал между ними и огнем. В этом кусочке хвоста — вся сила

побежденного мамонта и его тени, и заклинательные слова, сказанные над

ним, должны были обезвредить и все мстительные замыслы тени умершего

хуммы. Каху направляла их силой заклинаний на Лесных Ежей, Ло — в сторону

враждебных вурров.

По окончании обряда хвост был сожжен на костре. Землянка наполнилась

удушливой гарью горящего волоса и кожи. Все женщины поспешили накинуть