Полоцкая война. Очерки истории русско-литовского противостояния времен Ивана Грозного. 1562-1570

Стоит заметить, что встречавшим послов на въезде в столицу приставам П. Волынскому, А. Клобукову и все тому же С. Иванову был дан новый царский наказ относительно порядка встречи и сопровождения послов. Очень многое в ходе переговоров определялось тем, какой информацией о положении Русского государства и его взаимоотношениях с сопредельными державами, не говоря уже о внутреннем состоянии страны, владели послы. Отсюда и строжайшее требование к приставам – послы должны были быть изолированы от внешнего мира и поддерживать связь с ним только через них. Само собой, воспрещалось пускать на двор полоцких пленников, каковы бы они ни были – что сами полочане, что их «жоны, девки или робятки»⁹⁵⁴. Потчевать же информацией и создавать у послов соответствующее видение мира должны были сами приставы. При этом приставы должны были быть немногословны, не нужно им «речей плодить», ибо они «люди не думные», а раз так, то откуда им про государевы дела знать?⁹⁵⁵

Одним словом, наказ приставам содержал подробнейшие инструкции о режиме содержания литовских послов и их людей в Москве, и режим этот был довольно суровым, по существу, режимом полной изоляции. Единственным же светом в окошке в промежутках между аудиенциями у московского государя и заседаниями за столом переговоров для послов должны были стать сами приставы. Впрочем, столь жесткое отношение к послам связано было не только со стремлением московских властей ослабить их, литовских переговорщиков, позиции во время обсуждения условий замирения, но и их поведением по дороге в Москву да и в самой столице. В посольской книге сохранились любопытные подробности на этот счет, рисующие поведение королевских послов в весьма непрезентабельном виде⁹⁵⁶. Создается четкое впечатление, что в Москву приехали представители державы-победительницы диктовать свои условия проигравшему неприятелю и которым требования принимающей стороны были не указ.

Нервозная обстановка во время приема послов ничего хорошего не предвещала, тем более что послам были даны такие инструкции со стороны короля, которые, по существу, соответствовали тем, что получил в свое время от царя Ф. Колычев. «Проект перемирия с польско-литовской стороны мало чем отличался от проекта 1566 г.», – писал по этому поводу А.Н. Янушкевич. «Как и раньше, – продолжал он, – ВКЛ было готов признать status quo в Ливонии и провести разграничение Полоцкой земли без передачи московитам ее левобережной части»⁹⁵⁷. Иван Грозный и его бояре, видимо, догадывались о таких условиях, почему в очередной раз был поднят вопрос о создании вассального ливонского «королевства», «королем» которого должен был стать младший брат датского короля принц Магнус⁹⁵⁸. Создание такого находящегося под русским протекторатом квазигосударства позволяло обойти условия замирения, предлагаемые со стороны Сигизмунда и его советников, и, более того, рассчитывать на расширение сферы влияния в Ливонии в будущем.

Собственно переговоры в Москве с послами начались после долгой паузы. Еще 15 февраля 1570 г. Иван Грозный наказывал Семейке Иванову заявить послам, что их ждали на Крещение, а они не явились, потому государь отправился «в свою отчину в Великий Новгород и во Псков для земских росправ», и как только он вернется в столицу, так сразу послов и примет. Однако прошел месяц, другой, а прием посольства все откладывался и откладывался. 18 марта Иван, прибывший в Александровскую слободу, велел сообщить послам, что он «был в своих вотчинах в Великом Новгороде и по Пскове для своих земских росправ, и там места далние, и дорога была государю трудна», почему царь и великий князь «для своего покою поехал на свое село в слободу опочинути», а вот после Пасхи можно будет поговорить и о деле⁹⁵⁹.

Само собой, затянувшееся ожидание не придавало смирения ни заносчивым польским шляхтичам, ни охранявшим им не менее гордым московским детям боярским, в результате чего список конфликтов между ними продолжал множиться. Наконец, 4 мая 1570 г. Иван въехал в столицу и во главе своей свиты прошествовал в свой опричный дворец мимо литовского посольского подворья, за чем могли наблюдать из-за тына и решеток и послы, и их люди. Но прошло еще несколько дней, пока, наконец, в воскресенье 7 мая 1570 г. Иван принял у себя великих послов. Переговоры начались.