Половецкая степь

В числе немногочисленных географических пунктов Половецкой земли, о которых сохранились сведения в русских летописях, имеется упоминание о Сутени. О ней рассказывается в связи с описанием похода русских князей 1103 г. в глубь Половецких степей. Известно, что на Долобском совещании 1103 г. при обсуждении вопроса о русском походе на половцев, мнения разделились. Дружина Святополка Киевского считала несвоевременным предпринимать поход весной, чтобы не «погубить смерды и ролью» их. Но Владимир Мономах возражал, удивляясь, что дружина жалеет лошадей, на которых пашут смерды, а не подумает о том, что как начнет пахать смерд, то половчин, приехав, убьет смерда стрелой, возьмет его лошадь, а в селе его жену, детей и все имение. «Лошади его жаль, а самого не жаль ли?» — спрашивал Мономах[243]. В результате совещания поход на половцев был решен. В нем приняли участие многие русские князья, лишь Олег Святославич уклонился, прислав сказать: «Не здравлю»[244].

Русская конница двинулась в степь по левому берегу Днепра, пешие же воины спускались Днепром на ладьях. Таким путем дошли «ниже порог и сташа в Протолчех в Хортичем острове»[245]. Здесь пешие высадились на берег и вместе с конницей «идоша в поле 4 дни и придоша на Сутень»[246].

Передовой сторожевой отряд половцев во главе с Алтунопой, который славился среди них мужеством, был русской ратью перебит: «Не избысть ни един, но вся избиша». Вслед за тем против русской рати выступили главные силы половцев, и в таком большом числе, что невозможно было «перезрети» их[247]. Но и над ними русские одержали полную победу. В жестокой сече пало двадцать половецких князей. Победители захватили у половцев скот, овец, коней, верблюдов и вежи с челядью. Уже «назад идучи»[248], русские захватили еще печенегов и торков с вежами их и возвратились в Русь с большим количеством пленных.

За исключением приведенного летописного рассказа о событиях 1103 г. «Сутень», или Сутин, в летописи более не встречается. Между тем это единственное упоминание очень кратко и неясно. Оно содержит скорее намеки, чем прямые указания для географической локализации Сутени. Не вполне ясно даже, в каком именно направлении от порогов надлежит искать Сутень и что следует под ней подразумевать: урочище, реку или что-либо иное. При наличии столь скудных данных в источнике определение местонахождения Сутени, на первый взгляд, может показаться непреодолимым.

Путеводной нитью в этих поисках прежде всего служит существенно важное указание на то, что Сутень находилась на расстоянии четырехдневного перехода от Днепровских порогов (точнее от острова Хортицы), где-то в восточном от них направлении. Зная, что по вычислениям исследователей дневной переход русских дружин в среднем равнялся 25 верстам[249], надо заключить, что Сутень лежит от порогов на расстоянии около 100 верст.

В районе Днепровских порогов в бассейне нижнего Днепра и вообще в северном Причерноморье не имеется ни рек, ни селений с названием Сутень. Сутин, или Сутина, находящийся в бассейне реки Свислочи (приток Березины), а также Сутиски на верхнем течении Южного Буга в данном случае, конечно, не могут приниматься во внимание, как расположенные на запад от Днепра, далеко за пределами возможного для летописной Сутени района[250].

Напомним, что летопись иногда заменяет половецкие названия русскими, например, называет реку Самару иногда Снопородом, а реку Орель, или Ерель, именует также Угол, Угла. Для русских людей, находившихся в постоянных сношениях с половцами, подобные варианты названий были знакомы и привычны для слуха. И летописец не имел основания думать, что он затруднит своих современников в понимании летописного рассказа, когда одну и ту же реку назовет Самарой в одном описании, а в другом Снопородом[251]. Не без основания, значит, можно ожидать, что и название Сутень, не сохранившись в своем настоящем виде, могло уцелеть в русском переводе. На турецком языке, как известно весьма близком к половецкому, «suten» обозначает «молочная»[252]. Обратившись к изучению карты, можно видеть, что в данном районе как раз протекает река Молочная (или, как называет ее «Книга Большого Чертежа», Молочные Воды) впадающая в Азовское море.