Половина Луны (СИ)

— Джагат Джала пишет: «Величайший из Великих и Светлейший из Светлых, мой возлюбленный император! Умоляю вас оказать содействие и забрать куда-нибудь подальше злокозненную невестку Муру, жену моего брата Дургама! Жизнь моя превратилась в кошмар после её появления в Параспуре. Сия злоумная и греховная женщина обладает магией асуров и преследует меня по всему дворцу, превращаясь в огромную панду размером с быка и грозясь сожрать. Но и это не всё. Моя супруга Калки год тому назад сошла с ума и взяла на своё ложе служанку по имени Шипра. Я долго терпел и делал вид, будто ничего не замечаю, но потом терпение моё закончилось. Однажды, придя под покровом ночи в покои негодной девицы, совратившей мою Калки, я устыдил её и попробовал показать на достойном примере, какой вид любви является истинно правильным. Но по несчастному стечению обстоятельств в комнату вошла жена. Она достала из-за пояса длинный нож и мгновенно побрила меня налысо, а потом пообещала отрезать лингам, если я ещё хоть раз попробую научить её подругу правильной любви. Я опасаюсь смерти, государь! В своём дворце я больше не властелин и своей преступной жене больше не муж! А ещё, как я уже сказал выше, меня преследует огромная панда. Помогите!!!»

— И почему всем и всюду постоянно мерещатся панды? И почему все мужчины из рода Джала пытаются совать свои лингамы в йони девиц, не являющихся их жёнами? — задал в пространство два философских вопроса Дхана Нанд, а затем решительно отрезал: — Выкинь письмо этого полоумного. Впрочем, нет, погоди. Сначала в ответ ему напиши, чтобы прекращал хлебать мадхвику и побольше времени уделял управлению городом. Если же он снова пришлёт мне подобное послание, я его разжалую обратно в цирюльники, а Параспурой будет управлять Дургам. Нет-нет, — улыбка Дхана Нанда вдруг стала зловещей. — Напиши лучше, что Параспурой будет управлять Мура! Это определённо поможет Джагат Джале справиться со своими необоснованными страхами огромных панд, — и, закончив отдавать распоряжения, Дхана Нанд наконец покинул тронный зал, отправляясь в купальню.

Посмотрев вслед своему господину, Ракшас торопливо отёр лицо и с облегчением выдохнул, прошептав:

— Самую главную новость я так и не сказал… А ведь лекарь с раннего утра уже проболтался! Ну да ничего. Махарани сама скажет. Ведь если бы я произнёс это сейчас вслух, дэви Юэ никогда бы меня потом не простила.

— Папа! — маленькие детские ручки обвились вокруг его шеи, и вся усталость, которую не удалось смыть в купальне, мигом исчезла. Падмини вскарабкалась на колени отца и прижалась к груди Дхана Нанда щекой. — А я птичку нарисовала. Вот, — и царевна показала отцу пергамент, на котором нетвёрдо было начертано странное изображение некоего крылатого существа, напоминавшего летающего коня.

— Красиво! — Дхана Нанд взял пергамент и внимательно рассмотрел его. — А это кто?

— Лебедь, папочка. Он летит над Манасароваром! Видишь?

Юэ стояла поблизости и с улыбкой смотрела на эту сцену.

— Конечно, лебедь. Я так и понял, — Дхана Нанд постарался сделать убедительное лицо, но скрыть свои сомнения от дочери ему не удалось.

— Мамочка, это ведь лебедь? — заметив, что отец сразу не признал птицу на её рисунке, Падмини обратилась за помощью к матери.

— Да, милая, — мгновенно поддержала дочь Юэ. — Самый настоящий! Ни с кем не перепутаешь. И я тоже думаю, как и твой папа, что он очень, очень красивый!

— Завтра я тигра нарисую! И змею. И ещё Господа Шиву. А теперь я буду спать, — Падмини соскочила с рук отца и подбежала к своей кроватке, забираясь в неё. Улегшись, девочка подождала, пока Дхана Нанд накроет её покрывалом.

— Про кого тебе рассказать сегодня? — ласково спросил Дхана Нанд, присаживаясь рядом.

— Про двух сестёр, которые ракшаса побили, — быстро ответила Падма.

— Ну, слушай. «Неподалеку от одной деревни рос высокий тамаринд. На дереве том с давних пор жил злой дух-людоед. И простые люди, и лесные звери очень его боялись. К тамариндовому дереву никто приблизиться не смел…»

Юэ, присев на краешек ложа, тоже слушала сказку вместе с дочерью и чувствовала, как сердце её переполняется нежностью. Вскоре после свадьбы, уже поняв, что влюблена по уши и никогда не сможет покинуть Дхана Нанда, царица Юэ всё ещё не верила до конца в возможность такого счастья. И вот теперь осознала, как была неправа. Жестокий царь с холодным сердцем стал для Падмини лучшим на свете отцом, а для неё самой — лучшим мужем.

Падмини быстро уснула, не дослушав сказку. Дхана Нанд ещё некоторое время посидел с ней рядом, поглаживая дочь по волосам, а потом повернулся к Юэ, раскрывая объятия, и с наслаждением обнял прильнувшую к нему супругу.

— Как ты? Поутру мне показалось, что ты бледна.

— Тебе показалось.

— Правда? Но ты почти не ела свой завтрак!

— Скажи, дорогой, когда ты поедешь поздравить Гови и Цэй с рождением дочери? — неожиданно сменила тему Юэ, так толком и не ответив на вопрос мужа. — Они прислали приглашение на праздник ещё вчера.

Дхана Нанд тихо вздохнул.