Половина Луны (СИ)

И тогда вместе с вылитой водой к ачарье вернулись разом и память, и человеческий рассудок. Голый, грязный, с волосами, спутанными так, что сам Дхана Нанд теперь не сумел бы их привести в приличный вид, Чанакья осознал себя сидящим в хижине какой-то наглой девки. Но зато он теперь вспомнил, кого ненавидел!

— Я убью Дхана Нанда!!! — заорал Чанакья, вскакивая на ноги и ринувшись прочь из хижины в непроглядную ночную чащу. — Я убью его вместе с предателем Чандрагуптой!!! Династия Нандов будет уничтожена!!!

Неожиданно брамин, не добежав до выхода из дома, захрипел и схватился за горло. Пальцы его наткнулись на грубую верёвку, которая обмоталась вокруг шеи. В недоумении Чанакья оглянулся и обмер. Эхуанг стояла позади, держа в руке другой конец верёвки, связанной в скользящую петлю, и улыбалась очень недоброй улыбкой.

— Куда? — нарочито ласково спросила она, но в голосе её прозвучали опасные нотки. — Надо сидеть у очага, муж. Мы семья. Ты панда-человек. Я панда-человек. Мы любить друг друга. Счастье. Мир. Покой. Дети-панды иметь.

— Да пишач укуси тебя за йони!!! — заорал Чанакья, забыв начисто о своём прежнем хорошем воспитании. — Всю жизнь, понимаешь, «мечтал» стать мужем женщины-панды!!! Живи, как хочешь, спи хоть с буйволом или млеччхой, если приспичило, а я ухожу!!!

Он рванулся прочь, надеясь разорвать петлю, но вопреки его ожиданиям верёвка лишь туже затянулась на его шее. Каутилья ощутил, как перед глазами темнеет.

— Нельзя, — голос Эхуанг стал грустным. — Тебя хотеть Эхуанг. А значит ты остаться. Навсегда!

И с неженской силой «спасительница» вдруг дёрнула за верёвку. Чанакья грузно повалился на пол, будто поверженный стрелой олень, и потерял сознание. Эхуанг задумчиво поцокала языком. Быстро сняв удавку с шеи избранника, она подтащила полузадохшегося брамина в ближайший угол дома. Прикрытые сверху кусками хлопковой ткани из-под земли в том месте торчали два толстенных металлических прута, к которым крепились прочные цепи, заканчивающиеся ножными и ручными кандалами.

— Не убежать тебе, муж! — удовлетворённо пробормотала себе под нос Эхуанг, защёлкивая кандалы на конечностях Чанакьи и начиная говорить со своим пленником так, словно потерявший сознание ачарья мог её слышать. — Я любить игра «узник и плеть». Я любить панда-человек, конь-человек, свинья-человек… Зря первый муж Вэйдун не любить такая смелая игра. Оттого и умереть от ядовитая лягушка-древолаз, сварёная в сюпе, — многозначительно рассудила благородная избавительница панд. — А я купаться в Дзюсенкё без Вэйдун! Стать панда, прийти к актёрам, которые любить ездить везде. Они приехать в Магадха и привезти меня, чтоб показать представление смуглым людям. В клетка на площадь я видеть красивый муж-панда! Я нюхать вокруг клетка и понять: он такой же, как я! Эхуанг сбежать от актёров, спрятаться в лесу, встретить плохая охотник, который хотеть иметь шкура панда для накидка, скотина гадкая! Но я хитрая, — Эхуанг довольно засмеялась. — Опрокинуть тёплая вода из сосуд и стать девица. Плохой охотник захотеть девица, иметь два раза девица, угоститься сюпом с сюшёная лягушка-древолаз. А потом — кряк, — Эхуанг снова наклонила голову, зажмурилась и высунула язык из уголка рта. — Быть мёртвый. Эхуанг жить в его хижина и новый муж приводить сюда. Эхуанг умная. Она иметь всё, что хочет! Не убежать тебе, муж! — и склонившись над бесчувственным Чанакьей, пылкая девица-панда страстно поцеловала ачарью в бледные губы.

Комментарий к Глава 29. Чанакья обретает собственное счастье * Шан-ди – бог неба, прародитель государей китайской династии.

Виноградное вино

Дом, жилище

====== Эпилог ======

Прошло пять с половиной лет с того самого дня, когда самрадж Дхана Нанд сочетался законным браком с раджкумари Юэ. Народ Магадхи, поначалу настороженно относившийся к иноземной царевне, теперь превозносил прекрасную махарани как богиню. И это было неудивительно. Прежде суровый император, женившись, стал заметно мягче и проявлял куда большую щедрость по отношению к простому народу. Правда, с некоторых пор по дворцу поползли слухи, будто Юэ вовсе не та, за кого себя выдаёт…

— Истинно говорю, сам видел! — паренёк лет шестнадцати, бурно жестикулируя, делился своим открытием с юными кухарками, пользуясь отсутствием Даймы, ненавидевшей сплетни. — В воды лотосового озера, расположенного в саду, по вечерам входит статный мужчина, подобный по красоте Господу Вишну, а выходит на берег царица Юэ. Про мужчину того другие слуги говорят, будто он один из воинов Бхадрасала, оберегающий самраджа Дхана Нанда во время поездок по далёким землям, но теперь-то я узнал, что это неправда! Это и есть царица Юэ, только в ином обличье.

Служанки громко заахали и изумлённо запереглядывались, слушая такие небылицы.

— Да брешешь, — заметила самая старшая из них, которой было лет девятнадцать, с презрением покосившись на рассказчика.