Половина Луны (СИ)

А потом он беспомощно рухнул на постель и бессмысленно вытаращился в пространство перед собой. В голове всё смешалось. Сквозь мутный туман, закрывший разум, Джагат Джала пытался понять лишь одно: за какие грехи боги наказали его, усердно поклонявшегося им всю жизнь, такой ужасной невесткой?

====== Глава 29. Чанакья обретает собственное счастье ======

Странная девица вынырнула из ночной тьмы внезапно и бесшумно, будто пишач или ветала. Оба охранника, дремавшие вполглаза возле клетки с плешивой пандой, разом проснулись и выставили вперёд мечи, приготовившись обороняться.

Факелы потрескивали, распространяя вокруг густой дым. В колеблющемся свете стражи кое-как разглядели явившуюся им подозрительную гостью, имевшую потасканный вид. На неизвестной было надето утратившее цвет сари, заляпанное глиной. Из причёски, напоминавшей огромный клубок чёрных нитей, торчали в разные стороны отломанные ветки деревьев, а сами пряди волос, как и сари, выглядели так, словно ими недавно подметали двор. Потёртые сандалии, похоже, ещё недавно сняли с чьей-то чужой ноги, ибо они заметно не совпадали с размером стопы сомнительной дэви.

— Любить? — лаконично предложила дэви-«ветала» и обеими руками подняла до самых ягодиц несвежую ткань, в которую задрапировалась, выходя из дома.

Ножки под грязным сари оказались на удивление чистыми и привлекательными, да и ягодицы выглядели здоровыми, крепкими, упругими. Оба охранника многозначительно переглянулись, чувствуя некоторое возбуждение, но всё ещё не рискуя ему поддаться.

— Ваша хотеть? — разговаривала девица как-то странно и непривычно.

Стражи, бесспорно, понимали смысл её речей, но с огромным трудом.

— Эхуанг хороша? — на сей раз незнакомка приоткрыла ткань на груди, вывалив свои очевидные богатства на всеобщее обозрение.

— Сколько просишь? — наконец не выдержал воин, который был много старше своего товарища. В его курчавой бороде уже едва приметно серебрилась седина. — Я могу дать тридцать медных пан. Больше нет.

— Удовольствия ваша и моя. Никак не брать, — косноязычно объяснила «ветала».

— Бесплатно дашь?! — не поверил второй страж, захлебнувшись от восторга. Этому молодцу на вид было около двадцати с небольшим.

— Дать вся. Без медная пана, — охотно подтвердила девица, которую, если верить её же словам, звали Эхуанг. — Я любить мусьчина. У меня нет мусьчина. А вы — сразу два мусьчина, — объяснила она в трёх фразах собственную скрытую выгоду.

Охранники приободрились. «Ветала» продолжала призывно улыбаться. Никто из стражей не обратил внимания на то, что запертый в клетке самец панды, обычно злобно рычавший на всех подряд, проснулся, приподнял голову, принюхался к незнакомке, после чего спокойно положил голову на лапы и снова застыл в прежней позе.

— Идти в кусьта? — Эхуанг махнула рукой в сторону зарослей туласи.

— Нет!!! — замахал руками пожилой охранник. — Ни за что!

— Посяму? — заинтересовалась ночная гостья.

— То ж грех! Большая неправедность. В ад отправимся все!

— Туласи — священное растение, — чуть подробнее пояснил молодой воин, дополняя слова товарища красноречивыми жестами. — Туласи молиться надо, а не осквернять распутством.

— Ясно. Трава Шан-ди*, нельзя осквернять! — кивнула девица. — Истукана золотая? — предложила вешья, указывая теперь на статую самраджа.

— Нет!!! — теперь возопил молодой воин, а потом чуть спокойнее добавил: — У меня не встанет в присутствии самраджа. Даже золотого. Вот никак. Я его боюсь до смерти в любом облике.

— Дрюгой кусьта, не Шан-ди? — на сей раз Эхуанг повернулась в сторону гибискусов, цветущих неподалёку от царской статуи.

— О, туда можно, — согласились оба охранника, но тут вдруг их посетило новое затруднение: как по справедливости разделить бесплатную девицу, явившуюся посреди ночи прямо в их руки?

— Давай ты первый, — молодой страж указал пожилому товарищу на гибискусы. — А я, так и быть, после тебя.

— Неть-неть-неть! — неожиданно погрозила им пальчиком Эхуанг. — Два мусьчина, одна я. Три всего идут в кусьта.

И она показала им три пальца.

— Это она о чём? — не понял старший охранник.

Молодой страж покраснел и, хмыкнув, разъяснил:

— Втроём хочет. Одновременно.

— Ну нет! Я тогда не пойду, — неожиданно отрёкся ото всего бородач. — Ступай ты один. Или лучше и ты не рискуй жизнью! Она какая-то странная, смотри сам. Говорить толком не умеет, глаза не такие, как у прочих девушек. Узкие слишком, словно щурится постоянно. Да и цвет кожи блёклый. Ну её совсем. Может, она и правда пишач или ветала?

— Зато грудь и задница у неё что надо, — облизнулся младший охранник, уже распалённый сладким зрелищем, маячившим перед его глазами. — И молодая. Не старше меня. Наверное, она из какой-то дальней деревни. Или из Таксилы. Не местная, но ничем не хуже местных!

— Вот сожрёт тебя, тогда точно узнаешь, кто она такая, — назидательно заметил старший охранник.

— А чтоб не сожрала, идём вместе, — настаивал младший.

— Я не зрать никакая мусьчина! — обиделась Эхуанг. — Я кусять лис, яйцо, утька зяреная и сюп.

— Чего она там лопочет? — не разобрал пожилой охранник.