Половина Луны (СИ)

Вода с ароматом лимона действительно помогла. Уже третье утро подряд тошнота быстро исчезала, стоило лишь сделать несколько глотков из серебряной чаши, где плавала крохотная долька свежего лимона с тонкой кожицей. Дхана Нанд радовался, как ребёнок, видя, что его способ избавления любимой жены от противной хвори удался.

— Ешь понемногу, — советовал он, медленно скармливая Юэ сладкие изюминки, распаренные в молоке, перемежая их рассыпчатым рисом, который она собирала губами с его ладони, тоже пахнущей лимоном. — Достаточно, — он отнял руку. — Когда пройдёт пара часов, попрошу Дайму принести тебе ещё чего-нибудь. И, конечно, лимонную воду.

— Можно воду с имбирём или фенхелем. Такая вода мне тоже не отвратительна.

— Как скажешь. Главное, что наш малыш потом не останется голодным, ведь имбирь усиливает аппетит, — царь поколебался одно мгновение, а потом с улыбкой спросил. — Скажи, запах моего тела прямо сейчас не вызывает у тебя отвращения?

— Нисколько. А что? — удивилась Юэ.

Вместо ответа Дхана Нанд мягко привлёк Юэ к себе и накрыл её губы своими, даря супруге неглубокий, нежный поцелуй, похожий на молитву. Ответом ему стал расслабленный, сладкий стон. Рука Юэ обвилась вокруг его шеи, а затем махарани жадно впилась в него, целуя глубоко и страстно, так что царь опешил, не ожидая такого напора. Когда спустя некоторое время они отпрянули друг от друга, дыхание обоих было тяжёлым и сбившимся.

— Мне в сабху идти надо, — напомнил жене Дхана Нанд.

— Сядь, — Юэ указала ему на ложе.

— Зачем?

— Ты твёрдый, словно каменный шивлингам, а я могу помочь.

— Пока дойду до сабхи, смягчусь, — отмахнулся царь, порываясь уйти, но его не пустили.

— Сомневаюсь. Учитывая, что уже три дня и три ночи подряд мы вели себя друг с другом, как брат с сестрой, если я ничего не предприму, ты в порыве гнева казнишь каких-нибудь бедолаг, которые, возможно, могли бы отделаться штрафом в несколько монет, — рука Юэ решительно пробралась под одеяния царя и сжала ту часть тела мужа, которой требовалось срочное облегчение, начиная водить ладонью вверх и вниз, одновременно то сжимая, то слегка его отпуская.

— М-мм, боги, — простонал Дхана Нанд, откидывая голову назад, — как же хорошо… Но, прие, если ты продолжишь, мне придётся переодеваться, и я опоздаю на встречу с искателями справедливости.

— Не придётся, — с уверенностью отозвалась махарани, не прекращая своего занятия. — Ты не потеряешь ни единого мгновения своего бесценного времени.

— Но и ты ведь жаждешь ласк? Я знаю, для тебя три дня воздержания — это довольно много.

— Я потерплю до твоего возвращения. Мне, в отличие от тебя, не предстоит сидеть в сабхе несколько часов на глазах у всех, сходя с ума от напряжения. И ты мне оставил свой любимый шарф из муслина… Такой мягкий…

— О да… С шарфом делай что хочешь!

— Сделаю непременно, — движения её пальцев всё ускорялись.

Дхана Нанд не заметил, как вышло, что завязки на его шароварах ослабели, и разгорячённого естества коснулся прохладный воздух, проникавший из окна опочивальни. Контраст распалённой плоти, тёплой руки жены и свежего ветра из сада сводил Дхана Нанда с ума.

— Я близко, — прошептал Дхана Нанд, едва не сползая с ложа на пол от приятной слабости, разлившейся по всему телу. — Это вот-вот случится, прие…

К его полуобнажённому телу прижалась опустевшая серебряная чаша. Удержаться не было возможности. С громким стоном, Дхана Нанд содрогнулся, наблюдая, как его умело направляют, и как пустой сосуд наполняется терпко пахнущим содержимым. Аккуратно подхватив последнюю каплю кончиком пальца, Юэ ловко стряхнула её к остальным.

— Видишь, одеяния уцелели, как я и обещала, — довольно промолвила она. — И сегодня невинных ты точно не казнишь, потому что ты полон блаженства, а, значит, готов прощать чьи-то грехи.

— Но что ты собираешься делать с… собранной ценностью? — спросил Дхана Нанд, опасливо косясь на чашу.

— Юйлинь говорила, необходимо добавить молока, яичный желток, всё смешать и нанести на кожу. Не так уж сложно. Но особенно важным это станет для меня, когда пройдёт лет пятнадцать-двадцать. Если желаешь, чтобы я всегда радовала тебя своей внешностью, придётся иногда дарить мне такие… подарки. Или ты возражаешь?

— Ох уж эти жители Чжунго! Затейники какие, никогда бы не подумал, — Дхана Нанд склонился к жене и снова поцеловал её. — Не против, если сегодня Дайма искупает тебя, как обычно? Или, — царь немного напрягся, однако всё же произнёс это, — хочешь, чтобы воду подогрели?

— Незачем, — Юэ пожала плечами. — Лубдхак, ачарья и аматья Ракшас для меня никогда такого не делали. Да я и привыкла принимать омовения в реке, в пруду, в озере. Часто из колодца обливался… Обливалась. Неужели боишься, что простужусь? — махарани лукаво посмотрела на мужа.

— Боюсь, — признался Дхана Нанд. — Тебя нельзя простудить, но и нельзя, чтобы ты потеряла плод от купания в чрезмерно горячей воде.

— А такое бывает? — взволновалась Юэ. — От горячей воды может случиться беда с ребёнком?

— Да.