Половина Луны (СИ)

— Я опасаюсь навредить ребёнку. Лекарь сказал, что утроба у всех женщин разная. У кого-то крепкая, и она держит малыша до последнего, словно не желая с ним расставаться. А у кого-то — слабая, и малыш может покинуть чрево раньше отведённого срока. Для таких женщин запрещено проникновение, пока она носит. Я не хочу стать причиной гибели маленького ювраджа, которого люблю больше жизни.

— Даже больше меня? — полюбопытствовала Юэ. В её голосе прозвучало наивное любопытство пополам с крохой ревности.

Вместо ответа её снова привлекли ближе, целуя в губы.

— Вы оба — самое дорогое, что есть у меня! Дурдхара вон недавно вздумала обижаться. Я ей объяснил, что моя любовь не стала меньше от того, что в моей жизни появилась ты и скоро появится сын. Я способен любить и её, и тебя, и моего наследника. Можно подумать, любовь — это пирог, который один раз поделили на части и кому-то дали больше, а кого-то обошли. Нет, прие! Это манговое дерево, плодоносящее круглый год, и спелые манго на нём никогда не заканчиваются. Каждый может сорвать столько, сколько способен унести.

Выражение лица Юэ смягчилось. Обрадовавшись про себя, что обида исчерпана, и мир восстановлен, Дхана Нанд помог жене снова надеть сари, браслеты и поправить сбившуюся причёску.

— Вот так, — удовлетворённо промолвил он. — И никто не заподозрит, что в подземелье мы занимались неправедными делами. Впрочем, это браминам приходится заниматься плотскими утехами только для продолжения рода и всего в одной позе. Скучно! К счастью, мы не брамины. Значит, нам можно всё.

— А как точно узнать, не повредит ли мне твоё проникновение? — услышав вопрос Юэ, Дхана Нанд пошатнулся, поняв, что он отнюдь не отделался так легко, как ему казалось. — Лекарь может это узнать? Если да, я позволю провести очередной гадкий осмотр.

— Целитель говорил, такое узнать невозможно, особенно если женщина зачала впервые. Можно спросить у матери дэви, как она носила свою беременность. Лекарь сказал, дочь носит ребёнка в точности так же, как её мать. И даже роды бывают схожими. Если мать родила легко, и дочь родит быстро. Если мать страдала долго, скорее всего, дочь ждёт та же участь.

— Но моя мама здесь! — не раздумывая ни мгновения, заключила Юэ. — Зачем ждать и домысливать? Я сейчас пойду и спрошу!

— Погоди, — Дхана Нанд удержал Юэ за руку, — не спеши. Я не хочу, чтобы ты, узнав про трудные роды, впала в отчаяние и мучила себя страшными мыслями всё время до важного для нас обоих дня.

— А я и не буду, — радостно отозвалась Юэ. — Просто узнаю, можно ли нам наслаждаться близостью. И это важно, потому что сегодня я окончательно убедилась: неполная близость нас не устраивает. Я хочу полностью отдаться чувствам, потеряться в тебе, а это случится, лишь когда ты проникнешь в меня. Особенно, если даёшь мне позволение оказаться сверху и наслаждаться тобой! Я чувствую себя Шивой на Кайласе. Ну, или Парвати на Шиве. Так, наверное, точнее.

Дхана Нанд нервно сглотнул, ошарашенно глядя на молодую супругу. «Новых синяков мне не избежать», — понял он, и эта мысль одновременно пугала и окрыляла.

— У меня встреча с министрами, — напомнил он Юэ, — а потом я приду в твои покои, чтобы разделить твою вечернюю трапезу.

— Отлично! А до этого времени я поговорю с мамой.

Дхана Нанд опасался, что из разговора Юэ с Мурой на подобную тему ничего путного не выйдет, но не стал спорить. Он и представить не мог, какая интересная беседа в скором времени ждёт его самого.

— Самрадж избегает нашей близости. Он до сих пор не верит, что это безопасно, представляешь, мам? Вчера ночью я так надеялась получить толику счастья… Но всё напрасно! Он решил, что я всё выдумала, лишь бы заполучить желаемое.

Мура обернулась с открытым от изумления ртом. Фраза про близость и счастье была самым последним, что она ожидала услышать от Чандрагупты, влетевшего в её покои, словно порывистый ветер или сорвавшийся с привязи жеребец. Впервые она призадумалась: может, пора уже начинать называть сына дочерью? Но у Муры язык не поворачивался обратиться к Чандре в женском роде и произнести проклятое чужеземное имя, выдуманное то ли Ракшасом, то ли Дхана Нандом.

— Думаю, если ты повторишь ему то, что рассказала мне о себе, он больше не станет сопротивляться. Он сейчас у себя в покоях. Сходи туда! — махарани Юэ с длинной косой, перекинутой через плечо, одетая в ярко-жёлтое сари и в женские украшения, приблизилась к ней и доверчиво коснулась её руки. Мура вздрогнула и невольно отшатнулась. — Разве ты не хочешь помочь любимой дочери?

Мура всё ещё не отвечала, молча пялясь на Юэ. А та, даже не поняв, какая буря эмоций бушует в груди матери, невинно продолжала: