Половина Луны (СИ)

Сари, накидка и тюрбан сброшены на пол. Причудливым узором улеглись на полу три разноцветные полосы ткани, подобные трём изогнутым и переплетённым между собой руслам рек или прядям волос лесных якшинь: зелёная полупрозрачная, сине-золотая бархатная, ярко-алая блестящая… В длинных густых локонах мужа, подобных мраку беззвёздной ночи, запутались её пальцы. Так необычно ощущать обнажённой спиной шероховатые, прохладные камни стены подземелья. Руки Дханы заботливо и уверенно поддерживают её под ягодицы, помогая не упасть. Юэ всё теснее сжимает ноги, обхватывая мужа за пояс. Ладонями обнимает могучую, сильную шею, приникнув губами к его губам, задыхается от страсти, не желая отпускать, наслаждаясь происходящим. Лингам скользит по разгорячённому лону, не проникая внутрь, заставляя нетерпеливо извиваться и стонать, умоляя всё громче.

— Прошу… Ты ведь сам хочешь! Дхана, терпения нет… Внутри всё горит. Возьми меня по-настоящему.

Он продолжает тяжело дышать, впервые за всё время их совместной жизни не исполняя её заветного желания. Глаза лихорадочно блестят, а потом он прикрывает веки, еле слышно застонав, хрипло, с надрывом, и Юэ впервые ловит себя на том, что ей куда больше хочется доставить удовольствие ему. Невероятно сладко видеть, как супруг, прервав вдох, дрожа всем телом, закрыв глаза, отдаёт ей всего себя. Дхана в такие мгновения красив и беззащитен. Никто, кроме неё, не видел его таким, Юэ уверена в этом.

— Давай, — она пытается выгнуться так, чтобы их тела соединились, но муж снова уклоняется и лишь ласкает и дразнит, скользя меж её ног, тесно прижав к себе, двигаясь рвано, ускоряя ритм.

Бесконечная пытка — быть так близко, но всё же отдельной от него, когда так хочется, чтобы он был внутри, как продолжение её тела, как часть естества… Острое удовольствие в который раз взмывает птицей в небо на белых крыльях, но, не достигнув высших Лок, срывается тяжёлым камнем вниз. С Дхана Нандом происходит то же самое. Заметив это, Юэ прижимается к нему щекой и, прежде чем экстаз ускользнёт окончательно, а наслаждение обернётся болью и тягостной неудовлетворённостью, торопливо касается его свободной рукой, проникнув пальцами меж их сплетёнными телами. Для него прикосновение её пальцев неожиданно. Он не успевает совладать с собой. Долгожданное блаженство низвергается грозовым ливнем, заставляя Дхана Нанда кричать в полный голос. Эхо с её настоящим именем многократно и гулко прокатывается по подземелью, и Юэ робко надеется, что там, наверху этого никто не услышал. Иначе прибегут спасать царя от смерти. Ведь самрадж кричал: «О, Чандрагупта!». Как тут не подумать, что его убивают?

— Тебе хорошо? — она заглядывает ему в лицо, но царь только весь дрожит и не отвечает, тяжело дыша.

Потом медленно отпускает её, помогая встать на ноги, и, слегка отстранившись, смотрит в глаза с невероятной нежностью.

— Ты помогла мне в очень правильный момент, — шепчет он, ласково гладя жену по щеке. Неожиданно выражение его лица меняется, и он с тревогой смотрит на Юэ. — Но как же ты?

— Мне было хорошо, я сама этого хотела, — отвечает с улыбкой она. — Остальное не важно.

— Нет, так не пойдёт! Давай укрою тебя своей накидкой и отнесу в опочивальню, где мы закончим. Я не успокоюсь, пока и ты не закричишь моё имя, теряясь в блаженстве.

— Не надо, — слабо сопротивляется она. — Это я виновата, что распалила тебя. Из-за меня мы начали это делать прямо здесь… Слава дэвам, никто сюда не спустился и не застал нас. Я знаю, у тебя сейчас мало времени. Ты пропустил омовение и дневной отдых из-за меня!

Дхана Нанд усмехается, вспомнив, с чего всё началось. Он собрался выбираться из подземелья, но на первой же ступеньке его прижали грудью к стене, и вырваться из пленительной хватки он не сумел. Да и не захотел.

— Нет, я этого так не оставлю! — непререкаемым тоном заявляет Дхана Нанд. — Ты позаботилась обо мне, и я сделаю то же для тебя. Где-то в одной из ниш спрятано удобное сиденье, — царь начал искать, но вскоре, потеряв терпение, толкнул жену всё к той же стене, уже нагретой их телами. — Ничего, и так хорошо, — он встал на колени перед Юэ, и его лицо жадно прижалось к её пульсирующему лону, пахнущему фруктами и пряностями. От этого запаха он пьянел сильнее, чем от бханга.

По чувствительной плоти скользил влажный язык, от умелых прикосновений слабели колени. В конце концов Юэ тоже закричала, сползая на пол и обнимая его за шею, целуя в губы, хранящие аромат её собственного тела.

— Спасибо, — зашептала она, покрывая лоб, щёки и губы мужа невесомыми поцелуями. — Прости, что разгорячила тебя, когда ты того не хотел.

— А кто сказал, что не хотел? — хитро улыбнулся царь. — Я тебя всегда хочу, родная.

— Но почему же не взял, когда я умоляла? — её обида показалась ему забавной, но он не стал даже улыбаться, боясь задеть Юэ и невольно сломать всё то, что сблизило их.