Половина Луны (СИ)

Подняв голову и увидев стоящую перед ним Муру, Дхана Нанд крепко пожалел о том, что дал позволение охранникам пропускать к нему в покои в любое время дня и ночи не только жену, но и тёщу. Просто он и в мыслях не держал, что Мура действительно явится.

— Чего тебе? — голос царя звучал небрежно и холодно. — Если пришла по поводу снятия заклятья, то зря. Я не знаю такого средства. Тебе и ачарье я помочь не смогу.

— Ничего мне не надо. Просто выслушай.

— Вероятно, я наконец услышу долгожданное признание? Только, похоже, ты с этим здорово припоздала. Я женат, и жене изменять не собираюсь.

Пальцы Муры сами собой сжались в кулаки, она в упор посмотрела на Дхана Нанда с таким выражением лица, словно желала испепелить царя взглядом. Он отложил перо в сторону. Отодвинул кучу исписанных пергаментов и ёмкость с разведённым водой углём.

— Ладно, вижу, дело серьёзное. Говори.

— Юэ жалуется, что ты пренебрегаешь ею, — щёки Муры полыхали яркими красками закатного неба. — По ночам. Если ты понимаешь, о чём речь.

— Нет, не понимаю, — царь рассмеялся. — Махарани Юэ — моя супруга, я её люблю. Зачем бы я стал пренебрегать ею?

— Хоть убей меня, когда я закончу, но сейчас — дай сказать!!! — неожиданно гаркнула махарани Пиппаливана, на мгновение напомнив царю генерала Бхадрасала, время от времени проводящего смотр войск на главной площади перед дворцом.

Дхана Нанд с интересом сложил руки на груди и склонил голову набок, всем своим видом выражая любопытство.

— Вам с Юэ… необязательно ждать семь лун, чтобы… — Мура замолчала, становясь пунцовой и мучительно подбирая слова. Дхана Нанд нетерпеливым жестом дал ей понять, что ему не терпится услышать продолжение, — полноценно исполнять дхарму супругов. Одним словом, если моя дочь желает любви, ты должен ей дать просимое. Ваджра меня порази, самой не верится, что говорю об этом с тобой!!! — неожиданно заорала она так, что несколько лампад упали с потолка. Опомнившись, Мура торопливо затоптала их, чтобы не загорелся лежащий поблизости пышный ковёр. — В общем, — она снова совладала с собой, злобно косясь на ненавистного зятя, — я просто пришла сказать, что мы с Чандраварданом не воздерживались ни от чего до самых родов. Более того, когда закончились тягостные дни, в течение которых я не могла принимать пищу, я вернулась к обычной жизни: ездила верхом, стреляла из лука, тренировалась на мечах, поднималась в горы без помощи слуг, вплоть до дня, когда родился Чандрагупта, — лицо Муры вдруг потеплело и озарилось улыбкой, когда она вспомнила о рождении сына. — И роды мои были лёгкими, об этом я махарани Юэ тоже сказала, — тёща самраджа запнулась, поймав себя на том, что осталось заставить себя изречь самое трудное. — Одного я не сказала: причину, по которой я родила легко. Юэ не надо этого пока знать, а тебе — стоит.

Дхана Нанд всё ещё молчал, однако на сей раз он внимал каждому слову Муры, весь превратившись в слух.

— Если… дочь попросит о близости незадолго до того, как начнутся схватки или когда уже начнутся, но будут слабыми — не отказывай. Чандравардан мне не отказал, и я рада, что он тогда оказался во дворце, а не где-то далеко. И ты постарайся не уезжать никуда, когда до родов твоего сына останется меньше одной луны. Если не откажешь ей в близости, — а Юэ этого непременно захочет, я в ней даже не сомневаюсь! — роды пройдут легко.

— Вот, значит, как? — не удержался самрадж от ехидной ухмылки. — Близость накануне родов?

— Да, так! — снова рявкнула Мура, чьи щёки пылали огнём. — Ты поможешь ребёнку выбраться, раскрыв для него выход. О боги, неужели я сказала это всё своему злейшему врагу и не умерла, окутанная пеленой позора?! — Мура благодарно воздела сложенные руки к потолку.

— А я никуда и не собираюсь уезжать, — спокойно промолвил Дхана Нанд. — Никаких сражений не намечается. Если же на нас и нападут, я полагаю, Бхадрасал и Ракшас справятся. Я присоединюсь к ним после рождения ювраджа Магадхи. Ничего не может быть важнее моей жены и сына!

— Я рада, что не пришлось тебя убеждать или повторять дважды, — Мура смерила царя уничтожающим взглядом.

— Одного не представляю: как мне, исполняя твой совет, не навредить моей махарани, учитывая, в каком положении она будет находиться?

— А то не знаешь! Впрочем, я подозревала, что ты будешь измываться надо мной, притворяясь, будто не ведаешь ничего.

Мура ещё раз презрительно оглядела с ног до головы того, кто приходился ей почти ровесником, а затем небрежно швырнула ему на стол туго свёрнутые в трубочку и перевязанные выцветшей лентой многочисленные пергаменты.

— Держи, изверг! Пользуйся. Но не вздумай никому, даже Чандре, говорить о том, откуда это у тебя. Скажешь — пришибу!

— Что это? — удивился Дхана Нанд, дотрагиваясь до подарка «любимой тёщи».

— «Камасутра».