Половина Луны (СИ)

— Вот так, хорошо, — прошептал он, когда она успокоилась. — Ничего же страшного не случилось, правда? Ты просто получила наслаждение.

— Боги, — потерянно шептала Мура, дрожа всем телом и как-то странно глядя на Дургама, — боги! Что я наделала! Я спятила. Я заболела.

— Ну, тебе же не плохо было? — ухмыльнулся «подлый развратник». — Я старался, как умел.

Мура босиком спрыгнула на пол и, схватившись за голову, начала бегать по ковру взад и вперёд.

— Зато мне теперь плохо! Какой ужасный, непростительный грех… Я впервые изменила мужу! Я недостойная, падшая женщина!

— Да разве это измена? Просто поцелуй, — промолвил Дургам со стороны ложа. — Правда, поцеловано было сначала лоно, а потом уже губы, но если забыть про не совсем верную последовательность — это всё мелочи.

— Заткнись!!! — махарани Пиппаливана подхватила первую попавшуюся на глаза подушку и запустила ею в Дургама. — Тебе не понять, что такое честь кшатрийской царицы! Ты надругался надо мной!

Дургам удивлённо выпучил глаза:

— Я? Надругался? Когда?!

— Прямо сейчас! Лишил меня остатков чести!

— О, махарани, — болезненно застонал Дургам, — кто бы меня сейчас чести лишил, хоть рукой, хоть губами, хоть куском шёлка, половинкой манго или кожурой банана… А то я ж старался ради вас, а про себя совсем забыл! Тяжко мне, прекраснейшая! — и он выразительно указал глазами на своё восставшее естество.

Кровь бросилась в лицо Муре.

— И не рассчитывай!!! — разъярилась она. — Я поклялась мужу, что буду верна всю жизнь только ему одному и не дотронусь до другого мужчины!

— Только бесчувственные тираны могут требовать соблюдения подобных клятв от жены спустя четырнадцать лет после смерти! — заключил Дургам, за что получил второй подушкой по голове.

— Ни слова больше! Давай обещанное сари и выпусти меня из дворца! Я еду спасать сына. Я не позволю ему рожать от злодея и деспота! Я верну ему истинный облик!

— Так значит, принцесса Юэ — это и есть Чандрагупта?! — почему-то обрадовался «развратник».

— Да!!! — лицо Муры было перекошено гневом.

— Так и думал. Самрадж не женился бы ни на ком другом, что понятно.

— Что именно тебе понятно?! — заверещала Мура, снова выходя из себя. — А мне вот не ясно ничего! Я спрошу у сына, почему он не отравил этого демона, подсыпав ему яда в кхир! Почему не убил спящим на брачном ложе, не дав себя осквернить?! Я спрошу, почему он допустил эту противоестественную беременность! В роду Маурьев царевичи не рожали никогда! Какой позор на нашу династию! Предки — и те, кто на небесах, и те, кто в Патале, — уже возрыдали и прокляли нас, я уверена! Так, подлый развратник, давай мне сари и повозку. А лучше дхоти, уттарью и хорошего скакуна. Я уезжаю.

— Не хочу злить тебя, наисуровейшая, — мягко заметил Дургам, — но твой сын волею судьбы сейчас превратился в дочь — царевну Юэ и носит во чреве твоего внука не противоестественным, а наиболее естественным образом. Ну, или внучку, если царский лекарь с астрологом ошиблись… Так что предкам вас обоих проклинать не за что. И если ты внезапно окунёшь дэви Юэ в тёплую воду, никто не знает, что случится дальше. А вдруг беременность прервётся? Такой маленький, крохотный, беззащитный комочек, который мог бы обнимать тебя своими тёплыми ручками, называя бабушкой, погибнет только потому, что ты хочешь отомстить Дхана Нанду?

— Никто не смеет называть меня бабушкой!!! Я не старуха!!! — снова взорвалась Мура. — Мне всего тридцать четыре!!!

— Ладно, не бабушкой. Прекраснейшей и любимейшей матерью матерей, вечно юной богиней из династии Маурьев? Годится?

Широко распахнутые глаза с расширенными от гнева зрачками снова стали обычными. Спокойными. И даже красивыми.

— Хм, — Мура заметно смягчилась. — Если богиней, то так… неплохо. Но мой сын имеет право вернуть себе своё настоящее тело.

— А ты сначала поговори с ним, прежде чем тёплой водой обливать. Знаешь, если он до сих пор не отравил Дхана Нанда, не отравился сам, не утопился, не сложил себе костёр и продолжает покорно носить ребёнка, может, махарани Юэ не так уж отвратителен «этот тиран», как тебе кажется?

— Он не может любить его! — опять вскинулась Мура.

— Но почему? — удивился Дургам. — Самрадж — прекрасный мужчина, верный, заботливый. Над сестрой вон как дышал, как над сокровищем. Да и над твоим сыном, ныне ставшим дочерью, насколько мне известно, тоже.

— Дышал?! А ты забыл, что случилось прежде?! Дхана Нанд уничтожил Пиппаливан, убил махараджа Чандравардана, сделал Чандру сиротой, взял меня в плен и… издевался!

— Не давая своей любви на протяжении многих лет? Вообще суровое издевательство, согласен.

— Ещё одно твоё слово, и я… — угрожающе начала Мура, но Дургам её перебил.