Половина желтого солнца

– Нет. – Он умолк, стараясь не думать о судьбе той рукописи, которую вмиг поглотило пламя. – Теперь она называется «В век оплетенных сосудов».

– Необычное название, – пробормотала Оланна. – Надеюсь, войны не будет, но польза от семинара все равно есть, правда?

– Конечно.

Подошла Филлис, поздоровалась с Оланной и потянула Ричарда за руку:

– Говорят, Оджукву здесь! Оджукву здесь!

– Оджукву? – переспросил Ричард.

– Да, да! – Филлис спешила к выходу; из коридора неслись возбужденные голоса. – Знаешь, что на днях он нежданно нагрянул в университет Энугу? Видно, теперь наш черед. Наверное, он хочет выступить перед студентами.

Ричард вышел за ней следом. К административному корпусу уже спешили люди. Ричард и Филлис устремились туда же. Ричард увидел в окно шагавшего по коридору бородача в строгой, ладно сидевшей военной форме, перетянутой ремнем. Вокруг теснились репортеры, тянули руки с микрофонами, как с подарками. Студенты – их было так много, что Ричард удивился, когда они успели собраться, – закричали: «Ура! Ура!» Оджукву спустился по лестнице, взобрался на бетонные плиты посреди газона, поднял руки. Все у него блестело – и холеная борода, и часы, и погоны на широких плечах.

– Я пришел, чтобы обратиться к вам с вопросом, – начал он. Голос его звучал на удивление мягко – не так басовито, как по радио, – но и слегка театрально. – Что нам делать? Молча ждать, пока нас силой загонят обратно в Нигерию? Забыть о тысячах наших братьев и сестер, убитых на Севере?

– Нет! Нет! – Студенты заполнили широкий двор, хлынули на газон и подъездную дорожку. Преподаватели, оставив на дороге машины, вливались в толпу. – Ура! Ура!

– Если нам объявят войну, – продолжал он, – это будет затяжная война. Затяжная. Готовы ли вы? Готовы ли мы?

– Да! Да! Оджукву, nye anyi egbe, дай нам ружья! Iwe di anyi n’obi, в сердцах наших гнев!

Толпа скандировала: ружья нам в руки, в сердцах наших гнев, ружья нам в руки! Напев кружил голову. Ричард глянул на Филлис – та кричала, потрясая кулаком, – посмотрел по сторонам и тоже поднял руку и закричал: «Оджукву, дай нам ружья! Оджукву, nye anyi egbe!»

Оджукву зажег сигарету и швырнул на газон. Ярко вспыхнула сухая трава, и через миг он затоптал пламя начищенным черным башмаком со словами:

– Даже трава готова сражаться за Биафру!

Ричард рассказал Кайнене, как покорил его Оджукву, несмотря на плешь, легкую театральность и безвкусный перстень. Они сидели на веранде, Кайнене чистила ножом апельсин, и длинные ленточки кожуры падали в тарелку у ее ног.

– Я видел Оланну, – сказал Ричард.

– Вот как.

– На семинаре. Мы поздоровались, она спрашивала про тебя.

– Ясно.

Апельсин выпал из рук Кайнене и покатился по каменному полу, Кайнене не стала поднимать.

– Прости, – сказал Ричард. – Я не мог от тебя скрыть, что мы виделись.

Ричард поднял апельсин и протянул Кайнене, но она будто и не заметила. Встала и подошла к перилам.

– Войны не миновать, – сказала она. – Порт-Хар-корт сходит с ума.

Город был охвачен лихорадкой вечеринок, беспорядочных связей и гонок на машинах. В тот день на вокзале к Ричарду подошла хорошо одетая молодая женщина и взяла его за руку. «Пойдем ко мне на квартиру. Я никогда еще не занималась этим с белым, но сейчас хочу все попробовать!» – сказала она, смеясь, но глаза горели болезненным огнем.

Ричард высвободил руку и пошел прочь, полный непонятной грусти из-за того, что девушка окажется в постели не с ним, так с другим. Казалось, люди в этом городе стремятся взять от жизни что могут, пока война не лишила их возможности выбора.

Ричард поднялся и встал рядом с Кайнене.

– Войны не будет, – сказал он.

– Что она про меня спрашивала?

– Спросила: «Как дела у Кайнене?»

– И ты сказал: «Хорошо»?

– Да.

Больше Кайнене к этой теме не возвращалась, как он и ожидал.

15

Угву вылез из машины, достал из багажника мешок вяленой рыбы, положил на другой мешок, побольше, набитый гарри, взвалил оба на голову и двинулся следом за Хозяином по ветхой лестнице в мрачное здание профсоюза. Навстречу им вышел господин Овоко.

– Неси мешки на склад, – велел он Угву, показав рукой, точно Угву в первый раз приносил продукты для беженцев! Склад был пуст, если не считать мешка риса в углу, сплошь облепленного долгоносиками.

Господин Овоко сцепил руки. Весь его вид словно говорил: и не спрашивайте.

– Сейчас приносят мало. Беженцы без конца приходят за едой, а потом спрашивают, нет ли работы. Вы же знаете, они приехали с Севера ни с чем. Ни с чем.

– Знаю, что ни с чем, дружище! Не учите меня! – отрезал Хозяин.

Господин Овоко попятился.

– Я просто говорю, что дела плохи. Вначале все кинулись приносить продукты, а теперь забыли. Если начнется война, мы пропали.

– Не будет никакой войны.

– Тогда почему Говон продолжает блокаду?

Хозяин, будто не слыша вопроса, повернул к выходу. Угву пошел следом.

– Разумеется, как приносили продукты, так и сейчас приносят. Только этот тип таскает их домой, – сказал Хозяин, заводя машину.

– Да, сэр, – кивнул Угву. – Вон какое брюхо наел!