Половодье

Он инстинктивно чувствовал, что Дэнкушу не удалось убедить префекта в необходимости принять срочные меры для ареста Карлика и его банды. В сущности, Матус не верил властям и не мог допустить, чтобы он и его люди играли только роль толпы, оказывающей давление на тех, кто имеет власть. И действительно, интуиция его не обманывала, но он весьма сожалел бы, если его подозрения оказались напрасными. Он жаждал активных действий, хотел лично провести все операции или в крайнем случае принять участие в следствии.

— Послушай, Матус, — сказал ему осторожный Букур, его рассудительный друг, знающий меру в риске, — мы идем, чтоб следить за Карликом, но что делать, если он вздумает бежать? Его банда вооружена, а мы полностью безоружны.

— Нужно и нам достать оружие, — предложил Матус.

— Откуда? У кого оно есть?

— Теперь, после войны, везде есть оружие. И у партии оно есть, я знаю точно. Возьмем от наших, я знаю парней, у которых есть немецкие пистолеты. И коли на то пошло, я сам спрятал дома пистолет-автомат. Не мог же я оставаться с голыми руками в те времена. Приходилось защищаться от разных налетов.

— И ты думаешь, что нескольких пистолетов хватит, чтоб ликвидировать многочисленную вооруженную банду?

Матус пристально посмотрел на него ясными глазами и сказал раздельно, нажимая на каждое слово:

— Если боишься, можешь не ходить. Я хочу знать заранее. Займись торговлей, не путайся с нами.

Букур понимающе улыбнулся, нисколько не обижаясь. Потом спросил почти ласково:

— Кто это «мы», от чьего имени ты говоришь?

— Мы это мы, думаю, вполне понятно. Если же тебе не ясно, то и говорить не о чем. У нас нет времени на дискуссии. Ребята, — сказал он, — кто пойдет со мной к Карлику, вооружившись чем попало? Кто из нас настоящий мужчина?

Букур прервал его:

— Посоветуйся сначала с товарищем Дэнкушем, и лишь потом будем рисковать людскими жизнями. Речь идет не о мужестве.

— Не твоя забота. Я уже говорил обо всем с товарищем Дэнкушем. Это его поручение.

— Тогда другое дело. Пошли!

Так составилась маленькая, полувооруженная группа (нашли лишь несколько пистолетов) и направилась к вилле Грёдль. Установив все возможные для бегства и самые удобные для наблюдения места, Матус расставил посты по два-три человека на каждом. Он действовал решительно, как настоящий командир, позаботился и о том, чтоб найти укрытия и не подвергать людей напрасному риску, составил настоящий план сражения, с кое-какими вариантами, которые объяснил простыми и ясными словами, хоть ни одного дня не пробыл в армии.

Правда, с малых лет он только и слышал о сражениях и после букваря сразу научился читать газеты. Да и сам район по ту сторону железной дороги был местом жестоких столкновений подростков. Но действия Матуса прежде всего определялись тем, что по своей натуре он был не военным, а воином. Он родился, так сказать, с маршальским жезлом в ранце, и любая революция, сопровождающаяся гражданской или оборонительной войной, быстро выдвинула бы его во главу крупного соединения или даже армии. Его мышление, подкрепляемое волей и мужеством, убеждение, что главное проявление жизни — действие, а не эмоции, предназначало его для борьбы, и не за кулисами кабинетов, не в учрежденческих кулуарах или конференц-залах, а в открытом и остром единоборстве на поле боя, где быстрота реакции, чувство масштаба, умение навязать свою волю подчиненным определяют многое. Матус в свои двадцать лет не очень отличался от Мюрата или Буденного и в эти минуты по-настоящему нашел себя.

Его друг Букур критически смотрел на него даже в те моменты, когда он естественностью своих жестов более всего заслуживал восхищение. «Ему нравится командовать», — думал Букур, которому больше было по душе советоваться, узнавать, вникать, твердо держа в руках невидимые нити, в конечном счете определяющие действие самых отважных командиров и целых армий. Но до поры до времени он помалкивал и наблюдал. Когда все было решено и приведено в порядок, Матус не без сожаления покинул отряд Букура и ушел на совещание в «Редуту», чтобы узнать точно, что происходит.

Дэнкуш с друзьями прибыл в битком набитый зал «Редуты», там яблоку негде было упасть. В проходах между стульями толпился народ, многим не удалось протиснуться в зал — они стояли и ждали на улице. Людей было больше, чем на вокзале. Здесь собрались рабочие и коммунисты, мелкие ремесленники и служащие, даже мелкие торговцы, которых тоже терроризировал Карлик со своей бандой. Пришли, конечно, и просто любопытные. Дэнкуш обрадовался, увидев где-то в первых рядах Иериму, с которым вчера еще расстался, как ему казалось, навсегда.