Половодье. Книга первая

— В животе бурчит. Перекусить бы, — проговорил Касатик. — Позавтракать забыл сегодня.

— На том свете щец похлебаем, — угрюмо заметил кто-то справа.

— Это долго ждать. Я до ста лет жить буду. Так что ж мне, братишки, и не лопать до той поры? Я ж тогда с голодухи околею. Уж чего-чего, а пожрать уважаю. Организма у меня на жратву падкий.

Из бурьяна выполз Семен Волошенко. Лег рядом с Романом, спросил:

— Ну, как?

— Ничего. Дело-то привычное, — бросил через плечо Завгородний.

Колонна перешла мост, спешилась и стала разворачиваться в цепь. Сейчас до нее не было и версты. Роман видел, как стаскивали с телег что-то громоздкое. Должно, пулеметы.

— Неужели заметили засаду, сволочи? — забеспокоился Семен.

— Боятся. Обычай у них такой в села входить, — ответил Касатик. — Вот под Селивановой мы оборону держали…

По цепи пронеслась команда Сороки:

— Приготовиться!!

Роман приник к винтовке, будто слился с ней. Сердце стучало отрывисто, гулко. Наступили секунды жуткого ожидания, когда нервы вытягиваются в струну и лихорадочно работает мозг. Эти секунды страшнее самого боя.

Цепь приближалась. Вот она уже в полуверсте. И в это время над нею взметнулось черное знамя с черепом и скрещенными костями. Образ смерти, неумолимый и жадный, грозил покровчанам.

Кто-то не выдержал: выстрелил. И тотчас же ударил по наступающим нестройный залп. Над канавой, рассеиваясь, проплыл дымок.

Вражеская цепь залегла и ответила частой стрельбой. Протяжно и тонко запели пули. Досылая патрон в патронник, Роман заметил, как, втянув голову в плечи, сполз на дно канавы и прижался к земле Колька Делянкин. А Касатик произнес насмешливо:

— Просим на рандеву, господа золотопогонники, — и тут же разъяснил. — Рандеву это — когда корабли встречаются. Свиданьице, значит.

На флангах цепи часто заговорили пулеметы: один, другой, третий… Солдаты стали подвигаться вперед короткими перебежками. Покровчане открыли по ним огонь. Длинную пулеметную очередь дал Касатик. И снова очередь…

Но вот матрос зло скрипнул зубами, выругался.

— Пулемет! — невдалеке сквозь визг пуль раздался сердитый крик Петрухи.

— Эх, ты!.. Подвел, дура! — стараясь освободить заклинившуюся ленту, с досадой бросил Касатик.

— Что случилось? — в канаву спрыгнул механик бобровской мельницы Ливкин.

— Приемный палец забарахлил! Ленту перекосило!

Терентий склонился над приемником пулемета. И в ту же секунду бойцы услышали голос Максима Сороки:

— Отходи!..

Продвигались к бору по канаве. Касатик и Ливкин тащили пулемет. Роман полз сзади, время от времени останавливаясь, чтобы выпустить обойму по наступавшим.

— Вояки! Вояки! — укоризненно покачал головой Мефодьев, когда бойцы собрались на елани. — Мы только что хотели атаковать, и вдруг пулемет смолк, и пошли откатываться, герои.

— Команда была отступать.

— Не самовольно мы.

— Максим распорядился. — Оправдывались мужики.

— Где он?

Максима среди бойцов не оказалось. Решили, что хватанул со страху в глубь бора. И с кавалерами Георгия бывает такое.

— Что ж теперь делать? — жестко спросил у зятя Гаврила.

— Идите по домам. Пробирайтесь огородами по одному. Пики здесь спрячьте, а винтовки мы заберем, — произнес Петруха. — И коли что, так вину на нас сваливайте. Дескать, вы ничего не знаете.

Вскоре мужики разбрелись по бору. С кустарями остались двое: Костя Воронов и Яков Завгородний, которому Ванька Бобров отдал на время свою кобылу.

А сам Ванька вместе с Романом сидел в согре до наступления темноты. Затем осторожно под покровом ночи они пробрались в село.

23

Поручик Мансуров не преследовал повстанцев. После большого перехода и лошади, и люди устали. Отдохнуть было куда увлекательнее, чем гоняться за красными, тем более, что отряд не понес потерь. Двое легко раненых атаманцев не шли в счет. Да и, откровенно говоря, побаивался поручик бора, где можно было запросто попасть в ловушку. Из опыта партизанщины на германском фронте он знал, насколько опасна такая операция.

Впрочем, это и не входило в задачу, определенную для Мансурова штабом. Отряд должен был навести порядок в Покровском, изъять у бунтовщиков оружие, провести мобилизацию призывных возрастов и наказать зачинщиков восстания. До сих пор в зачинщиках не было нехватки. Их находили в любом селе и в любом числе. Найдут и здесь.

Прежде, чем войти в Покровское, Мансуров выслал вперед разведку. Вихрем пронеслись всадники по безлюдным улицам. Бабы видели, как один из них спешился у бондаревского палисадника.

— Да это же Антон! — ахали, уставясь в окна. — Ну, поговорит он теперь с батьком!..

А Антон уже куражился у родных ворот. Играя плеткой и широко расставив ноги, кричал:

— Принимай гостей, батя! Приехали!..

С гребнем в руках из калитки выскочила растрепанная Бондариха. Повесилась на плечах сына, поцеловала в веснушчатое переносье. Заметив на фуражке череп, часто закрестилась, ошалело лупая подслеповатыми глазами.

— Батю зови! — надменно вскинув голову, потребовал Антон.

— Да уж пойдем, пойдем в избу! И чего ж ты это страсть-то какую на себя налепил?.. Господи! Пойдем, Антонушка!

— Хочу батю видеть вот тут, на этом самом месте!