Половое воспитание Августа Флана

Нервничая все сильней, он пытался понять, что у него происходит с языком и почему тот не выталкивает никакие, даже самые простые, несложные слова.

— Ты, может, хочешь спать с краю? Мальчики часто ночью бегают куда-то…

Он беспомощно молчал, не веря, пытаясь выдохнуть воздух.

— Или у стенки? Выбирай.

Он готов был спать на Марсе. Только не рядом с этим живым, роскошным, великолепным, божественным телом. Подобие которого он видел только в кино.

Август изо всех сил старался не смотреть на движение, волнение ее груди. Но чувствовал, что это напрасно: грудь все равно попадала в центр его внимания. Взглядом, невольно, он проваливался в ее великую грудь, он утопал в ней, купаясь.

— Ты очень милый мальчик, — ласково сказала Полина. — Не стесняйся. Я твоя родственница, это нормально.

Он бесшумно опустился на самый краешек дивана. К своему изумлению и ужасу чувствуя, что кожа его покрывается какими-то неведомыми пупырышками.

Полина выключила неяркий свет и, переступив его ноги, мягко опустилась рядом. Сонм запахов сразу окутал ноздри Августа.

— Ты так упадешь, двигайся ближе, — нежно сказала Полина.

Она повернулась со спины лицом к нему, чтобы ему было больше места.

Он двинулся и, к своему ужасу (и восторгу) и изумлению, ощутил, как его локоть попал ей в грудь. И уперся, надавив в нее. Он вздрогнул, ожидая, что она сейчас возмутится, вскрикнет и отодвинется. Он ожидал чего угодно, но не такой реакции, которая последовала:

— Тебе удобно так? — ласково спросила она. — Хватает места?

Он даже не сказал, не прошептал, а выдохнул:

— Да…

Ее грудь удовлетворенно вздохнула — в его локоть. О, что это было за божественное чувство! Что за ощущение! Все его тело затрепетало так сильно, что он испугался, что она может это почувствовать. Он и не представлял, что в мире бывает такое блаженство.

Вдруг она чуть придвинулась к нему еще…

— Ты такой теплый и уютный, я согреюсь с тобой, хорошо? — и она поцеловала его в щеку. В Августа словно ударила молния. Хотел он этого или нет, но теперь его локоть уже наполовину был в ее груди. Неужели она не чувствовала? О, ужас! Может, женщины чувствуют по-другому?

— Ты весь дрожишь, Август. Тебе холодно? Давай я тебя накрою и согрею. Придвинься ко мне ближе…

Он безмолвно повиновался. Ближе уже было некуда. Теперь ее высокое бедро касалось его ноги, ее живот касался его бедра, а нежное плечо попало между грудью и шеей. Его бросало в жар и в холод одновременно. От этого неземного, какого-то непонятного наивысшего ощущения нирваны: чувства мягкости и упругости ее тела. Груди, которая вдыхала и выдыхала в его локоть, и с каждым вдохом рука погружалась, тонула в ней все глубже и глубже.

— У тебя жар? — вдруг взволнованно спросила Полина. — Уж не заболел ли ты?

Август не мог произнести ни слова.

— Прижмись ко мне, я обниму тебя и согрею. Я не могу понять, что с тобой происходит.

Она сразу положила руку ему на плечо, кистью касаясь шеи. Теперь бедра ее, повернувшись, вжались в его худое тело. Сквозь тонкую рубашку он ощущал ее всю, все ее выступы и изгибы, от плечей до низа: грудь, ребра, живот, бедра, колени… О-о-о… Августа трясло и колотило.

— Ну, успокойся, ну, согрейся, — нежно утешала его Полина и, приподняв, положила ногу на его бедро, прижав еще сильнее к себе. Еще через секунду, к своему великому ужасу, Август стал ощущать, как его мечик стал расти, увеличиваться и превращаться в большую саблю. С еще большим ужасом и оторопью он подумал: а ощущает ли этот рост и прилив она? О Господи, как его уменьшить… Полина слегка двинулась и провела заброшенной на него ногой чуть вверх и вниз. Не специально, а чтобы найти удобное положение. Клинок, о святые, торчал в полной боевой готовности. Локоть уже чувствовал обнаженную часть груди, немного выпавшей из серьезного декольте ночной рубашки. Ее нога покоилась прямо на его члене. Полина спокойно дышала.

— Тебе так приятно? — спросила она.

Он чуть не закричал (чуть не возопил), как ему приятно!

— Спи мой мальчик, спокойной тебе ночи, — прошептала она, и он почувствовал, как опустились ее ресницы, чуть коснувшись его плеча.

Как такая ночь, в таких объятиях, может быть «спокойной»? Когда рядом лежит живая, настоящая, первая в его жизни девушка — богиня. Женщина.

Он уже не дышал, он боялся пошевельнуться, чтобы не нарушить эту божественную связку, это объятие, сплетение их тел.

Как она не могла не чувствовать его возбужденного начала — Август не понимал. Он еще многого не понимал в женщинах. Но если б она что-то чувствовала, она б отодвинулась… Он не понимал, что обычно противоположный пол делает противоположное — придвигается.