Половое воспитание Августа Флана

— Как тебе Полина? Понравилось с ней спать?

— У нее обалденно большая, упругая грудь.

— Я с ней спал летом, когда у нас были гости, и…

В этот момент освеженная Полина вышла из ванной и увидела шепчущихся кузенов.

Она игриво схватила Золтана за ухо и воскликнула:

— А ну-ка быстро повтори, что он тебе только что сказал!

Золтан долго не раскалывался, но она держала его ухо, и он сдался:

— Он сказал, что у тебя красивая грудь. Что тут такого?!

— Он такое сказал?!

Августик стоял покрасневший и дико смущенный. Ему никогда в жизни еще так не было стыдно. Он знал, что скорее умрет и ляжет в могилу, чем с ней рядом на одну оттоманку.

— Я не знала, что он в этом уже разбирается… — задумчиво сказала Полина

Ей пришлось сесть рядом и долго уговаривать Августа, чтобы он лег спать. Он ни за что не соглашался, опуская голову и боясь посмотреть в ее зеленоватые с бирюзой глаза. Полина пыталась объяснить ему, что ничего плохого не произошло.

— Это нормально, что мальчикам нравится женская грудь… если нет плохих мыслей… — и она пристально посмотрела на него.

«А чем они плохие? — подумал Флан. — И какие плохие мысли, а какие хорошие?»

Была уже поздняя ночь, когда она уговорила его. Лечь… с ней. Поражаясь его чувствительности.

И как в награду, повернулась к нему так, что его локоть как никогда глубоко погрузился в ее грудь, расположившуюся вдоль руки. А на ухо она шептала ему всяческие нежности, стараясь успокоить, и нечаянно касалась губами его мочки и раковины уха, не зная, как это возбуждает его. И будет возбуждать еще больше и сильнее, когда он вырастет.

Он слушал ее, вздрагивая головой, а локтем сладко ощущал любимую податливую упругость. Не представляя, как он будет жить без этих касаний. Без этого неземного ощущения. Она обняла его и сильно сжала в объятиях. Так ласково, так нежно. В ее родственных объятиях он проспал все следующие ночи. Пытаясь безуспешно справиться с невольным возбуждением. А она боялась отпускать от себя — и ранить — такого чувствительного мальчика.

Которого смущала, соблазняла и восхищала ее божественная грудь. Понимала ли она это?

Они не встречались с Леночкой уже неделю, с тех пор как он вернулся от Полины. Он и думать забыл про их свидания, объятия, засосы. В этот вечер она пришла в его любимой белой рубашке, через расстегнутые верхние пуговички была видна ее нежная шея. Она была хороша, даже без такой, как у Полины, груди.

— Ты сегодня чудесно выглядишь! — сказал Флан.

— Первый комплимент от тебя за все это время. Ура!

Она внимательно смотрела ему в глаза.

— Ты ни разу не позвонил за целую неделю, почему?

— Я был у родственников.

— Я так ждала. Что ты хочешь, чтобы мы делали?

Они, не сговариваясь, повернули к подъезду. Другая пара уже стояла там и обнималась вовсю. Тусклый свет из окна осветил Мишкину руку, щупающую зад Светланы.

На следующий день к вечеру Август спросил:

— Зачем ты щупал ее попу, это ж неприятно. Они сидят на них — в туалете.

— Наоборот, зажимать, мять половинки — очень клево, — ответил гедонист Мишка.

— Что тут может быть клевого? — спросил удивленный Август.

— Ты хочешь сказать, что ни разу не тискал ее еще за половинки?

— Нет. Я брал ее только за бедра, талию, и все.

— Ты сегодня же обязан попробовать. Самое главное — подними ее юбку и щупай их через трусики. Высший кайф.

Августик не очень ему поверил. Вечером, после первых поцелуев, он опустил руки Леночке на талию. Она тепло и нежно прижалась к нему, целуя в шею. Он впервые опустил руки на ее ягодицы… И ничего не почувствовал. Он провел по ним еще вниз и вверх, вниз и вверх — абсолютно ничего, никаких ощущений!

Может, я что-то не так делаю, подумал Флан и потянул короткую юбку наверх, скользя ладонями по ее гладким бедрам. Юбка была уже на талии. Леночка прижалась лобком к его колену. Он погладил ее только начинающие крепнуть бедра и двинул ладони к ее попе. Трусики были не заужены, и он неожиданно коснулся плоти ее голых половинок, разрезанных посредине. Она вздрогнула и сильнее прижалась к нему. Он зря волновался, что ей может это не понравиться. Август стал гладить и сжимать ее половинки. Он еще не представлял, что их можно (что их нужно) раздвигать. Но по-прежнему абсолютно ничего не чувствовал, кроме одного — что Леночке это нравилось.

«Возможно, я ненормальный», — подумал с удивлением Флан. Но через три-четыре вечера он начал что-то ощущать. Теперь его руки первым делом путешествовали с талии к ней под юбку, ладонями он брал ее попу и сжимал, сминая. Руки теперь все время были на шелковых ягодицах, а ее холмик упирался в его ногу все сильней и настойчивей.

— Ты ее раздевал хоть раз? — спросил Мишка-гедонист.

Суббота, они сидят у Августа дома. В четыре часа у них двойное свидание.

— Нет, — отвечает Август.

— Даже кофту не расстегивал?

— Я не думал об этом.

— Ты должен сегодня же ее раздеть и лечь на нее. И по тому, как она отреагирует, решишь, что делать дальше.

— Мне неловко ложиться на нее. Ей будет больно и тяжело. Она — хрупкая.