Половое воспитание Августа Флана

— Но я еще раз покажу тебе, как она должна двигаться головой. А ты научи ее — только до конца! — как это делать. Чтобы тебе было всегда приятно.

Она мягко взяла его член в руки и потянула головку к своим губам. Нежно обхватила ее ртом и стала делать мягко-властные заглатывающие движения. Август чуть не взорвался от редкого удовольствия, и единственное, что каким-то чудом удержало взрыв, это то, что он находился у нее во рту.

Август резко вырвался из ее языкового плена и, как маленький, прижался к ее обнаженной груди, дрожа от желания и возбуждения.

— Я знаю, малыш, я знаю, тебе и ему очень хочется. Но нам нельзя… Давай еще раз повторим уроки — снизу.

Она легла навзничь, раздвинула достаточно ноги и опустила его бедра на свои. Потом быстро направила его головку, и он воткнулся в сладчайшее маленькое пространство, перекрытое у входа тонкой пленкой гипюра.

Она обхватила его ушко губами и зашептала:

— Войди, только чуть-чуть, не бойся, ты же учишься!.. Это можно.

И неожиданно она вдавила его бедра в себя. Август не ожидал такого хода. Он дернулся и с ужасающим восторгом ощутил, что его головка, о, Боже, вошла внутрь, что-то сдвинув, вдавив и смяв. Там…

Он был уже в ней как минимум на два сантиметра и ствол его продолжал сладкое погружение. Неизведанная сладчайшая истома сковала его пах, бедра, тело и парализовала. Он боялся пошевельнуться. Чтобы не проткнуть сосуд! Из чужого хрусталя.

— О, входи, войди, — молила она. — Это естественно. Не бойся, сладкий, я твоя родственница.

Он попытался рвануться, в ужасе от происходящего, назад, но она цепко пленила его половинки и настойчиво нежно потянула на себя. Он невольно погрузился еще глубже и впервые почувствовал, как она затрепетала, вздыхая полной грудью, упирающейся в его грудь, и сильно задрожала всем телом с ног до головы. Это была божественная дрожь. От нее одной, даже не шевелясь и не двигаясь, он мог взорваться и разорваться на тысячи частей. Он испуганно дернул свой клинок назад, она дала ему практически выйти и снова пленила его бедра и что было силы втолкнула их назад. Он вошел — на две трети члена!

— О да, о да… — застонала она и резко, вращательно двинула бедрами, на которых он лежал. Его орудие откатилось полностью назад от неожиданного непривычного движения, и в следующую же секунду ее сладчайшее отверстие насело на него — практически до упора, захватив до конца в себя. Когда ее бедра опустились вниз, взрыв удержался чудом на самом кончике острия…

— Ну же, малыш, мы оба сейчас взорвемся. Все можно, рванись… и научись, — призывала она страстным голосом с легкой хрипотцой.

Он рванулся, только в обратную сторону. Он не мог преступить родственных рубежей. И как ни сжимала она призывно его бедра, толкая, дальше входить он не осмелился. Это и так было глубоко и сверх всех его ожиданий.

Он выскользнул из плена смятого, влажного гипюра, из сладчайшей расщелины, и только сейчас сообразил, что был в ней голой, неприкрытой головкой, она успела сдвинуть трусики вбок… И едва почувствовав ускользающего нижнего «августа», Томила зажала бедрами его головку и закрутила ими так — о, она была мастерица! — что через мгновение он исторгнулся между ее бедер весь, до конца, — до упора. До изнанки. Чуть не умерев от неожиданного счастья.

И в этот момент он услышал крик:

— Да! Да!! Да!!!..

После чего невольно, неосознанно он забился в судороге на всем ее теле, на глубоко дышащей груди. Она дрожала еще сильней. И пока он не излился весь, она не отпускала его пульсирующий меч из своих ножен. Все еще двигающихся бедер, на которых чудом удерживались ее тончайшие, мельчайшие трусики.

— Ты запомнишь этот урок и ничего не забудешь? — нежно спросила Томила.

— На всю жизнь!.. — благодарно выдохнул Август, долго сдерживаемый вдох в ее губы.

Наутро Август, стесняясь, отводил глаза, а Томила, прощаясь, прошептала ему на ухо:

— Теперь ты знаешь немножко больше о том, чем вы можете заниматься.

— Спасибо, — сказал вежливый мальчик Август Флан и впервые с благодарностью поцеловал ее в висок. Она сильно прижала юную голову к себе. Только позже Август поймет, на какой подвиг пошла ради него Томила и что ей это стоило — преподать ему урок любви.

Но оставалось еще пять ночей. О эти ночи, у меня не хватит слов описать с моим небогатым воображением, и небольшим сексуальным опытом. Не говоря уже о скудном словарном запасе — для подобных дел.

Томила была лучшей из всех его наставниц. Томила учила без роздыху, не останавливаясь, каждую из пяти ночей. Оказывается, все части тела были созданы для ласк и возбуждения. Его можно было ласкать ногами, пальцами, икрами, коленями, бедрами, всей кожей, грудью, сосками, ложбинкой между шеей и подбородком, подмышками, глазами, ресницами, волосами, двумя половинками, лоном, губами, языком, нёбом, — и многим, многим другим. Всеми анатомическими частями.