Половое воспитание Августа Флана

Она села в глубокое кресло, и ее мини-юбка задралась, забравшись высоко вверх. Он старался не смотреть на ее ноги, особенно на колени. Так как оторвать потом взгляд от ее скульптурных ног, тонкой натянутой кожи, по-девичьи согнутых колен было невозможно. Он не хотел растравлять себя и поэтому сосредоточил свое внимание на выборе кассет. Для начала Август поставил хиты своего любимого певца Джеймса Брауна. Он заводил, как никто другой.

— Какая возбуждающая музыка, — через несколько минут задумчиво произнесла Ира.

— Он король соул-мьюзик.

— Что это значит?

— Эту музыку исполняют черные певцы. Она возникла как наследие блюзов, баллад и свингов. Дословно: музыка для души.

— Потрясающе, мне очень нравится! — она мягко улыбнулась Августу.

— Хочешь, я поставлю еще одного известного певца — Сэма Кука? Поверишь или нет, его застрелила белая любовница в самолете, от ревности.

— Неужели существует такая любовь?

— Куку было всего двадцать шесть, а он уже успел стать звездой американской музыки.

Август включил Кука. Ирина зачарованно слушала, и загадочная улыбка блуждала на ее губах. Он ходил по кабинету, бесцельно касаясь каких-то вещей, книг, китайских статуэток, не находя себе места, где сесть, — чтобы не видеть ее обнаженных ног и оголенных коленей. Красоту ее коленей и их форму он раньше даже не представлял, так как всегда смотрел на нее сзади, когда она шла, и видел только спортивно вычерченные икры и тонкие щиколотки.

Наконец Август расположился на диване. Но так, что его взгляд невольно упирался в ее божественные, скульптурные колени. Больше он ничего уже не видел, и даже не мечтал ни о чем другом…

Ее мини-юбка, приподнявшись, замерла на сильных литых бедрах, зовущая тень треугольника лежала между концом юбки и внутренней стороной бедер, уходящих под нее, вглубь.

Ирина почувствовала, что он безуспешно пытается оторвать взгляд от ее ног и потому блуждает глазами по разным предметам в комнате. Хотя взгляд невольно возвращался на один и тот же объект. И спросила:

— Можно я сяду с тобой рядом?

Август смутился, судорожно вздохнул и пробормотал:

— Да, конечно, ты — гостья…

Она села на расстоянии полуметра от него. На «пионерском» расстоянии.

— Что это значит?

— Что ты в гостях и любое твое пожелание — закон.

— Любое?! — ее глаза засверкали, что-то игривое и таинственное, смущающееся и дразнящее появилось в них.

— Абсолютно, — ответил Август, уже сам ничего не понимая. Он опустил глаза и опять увидел ее волшебные колени, выточенные ноги. Рука была уже наэлектризована безумным желанием — коснуться ее сокровищ. Которых никто, никогда еще, видимо, не касался. Кроме нее самой…

И тут она отправила Августа в нокаут:

— Можно, я положу голову к тебе на колени? — спросила вдруг статуя.

Август не мог поверить своим ушам!

— Да, — затаив дыхание и обреченно произнес он.

— Я почему-то устала сидеть прямо, — и она плавно опустилась головой на его колени. Он шевельнулся, и она сразу же повернулась навзничь, лицом вверх, чуть согнув ноги. Ее юбка опустилась к поясу, и Август увидел редчайшей красоты бедра, туго обтянутые белесовато-прозрачными модными чулками. У Августа перехватило дыхание, он замер.

— Поцелуй меня, — неожиданно попросила она.

Он еще не пришел в себя от первого нокаута, что она у него на коленях, как последовал второй. Август стал медленно наклоняться, и она слегка приподнялась навстречу его губам. Ее голова и шея замерли в воздухе. Их губы соединились. Но язык Августа она еще не впустила внутрь, ее белоснежные, жемчужные зубы были сжаты. У нее были мягкие-мягкие, очень нежные губы. А нижняя губка — чуть с отворотом и припухлостью, — ее целовать было особенно приятно.

Не прорвавшись сквозь зубы, он целовал ее щеки, глаза.

— Ты мне нравишься, — прошептала она, как положено. — А я тебе?..

Август поразился и тому, что она сказала, и еще больше тому, что она об этом спрашивала.

— Разве не очевидно, что нет, — пошутил он, и она рассмеялась.

— Ты забавный. Мне очень приятно с тобой. Поцелуй меня еще раз. Не быстро…

— Только если ты раскроешь свои зубы.

— А зачем их нужно раскрывать? — вполне естественно удивилась она. — Я думала, как раз наоборот, нужно стискивать!

— Наши языки коснутся.

— И это будет приятно?

Август подозревал, что она невинна, если она дружила с Златкой. Но не до такой степени…

— Ты все почувствуешь.

— А ты не укусишь его?

Он рассмеялся, и она раскрыла одновременно губы и зубы, мягко выдохнув. Он стал нежно касаться, а потом целовать ее язык, водить своим по ее нёбу и деснам. По тому, как она стала прижиматься к нему головой и притягивать его за плечи, он понял, что ей нравится. Однако, целуя ее, он не закрывал глаза, а невольно скользил взглядом по обнаженным ногам.

— Коснись их, — прошептала нежно она, — я чувствую, что тебе очень хочется.

Август целовал ее в губы и раздумывал. Прошло несколько минут, прежде чем он решился и опустил ладонь на ее колени, и ощутил их. О, что это было за ощущение! Такой божественной, шелковой, упругой кожи Август не касался никогда. Он чувствовал ее нежность даже через тончайший чулок.