Положение духовного сословия в церковной публицистике середины XIX века

В статьях с надписанием «Духовные семинарии и училища (1867–1874)», публикация которых началась в 1875 г., Ростиславов проводит сравнение учебных духовных заведений дореформенного и пореформенного периодов. Используя данные официальных ревизий нескольких семинарий, он начинает с того, что хвалит нынешних ревизоров, чья работа отличается в лучшую сторону от того, что было до 1867 г. Ревизоры после 1867 г., как утверждает Ростиславов, это образованные и добросовестные профессора, входящие во все подробности жизни проверяемых семинарий, как бытовой, так и учебной части[704]. О семинариях до реформы 1874 г. он отзывается крайне критично, не исключая, однако, того, что в некоторых семинариях были хоть и незначительные, но все же положительные явления. Среди пороков семинарий прошлых лет Ростиславов особенно выделяет пьянство, блуд, сквернословие, воровство, табакокурение, грубость, кощунственное поведение во время богослужения и прочее[705]. Что касается бытовых условий, в которых вынуждены пребывать ученики, то в подавляющем большинстве училища и семинарии находились в плачевном состоянии. Грязь, холод и зловоние становились причиной частого расстройства здоровья и неуспеваемости учащихся духовных школ[706].

Реформа 1867 г., считает Ростиславов, внесла значительные изменения в жизни духовных школ, и что касается бытовых условий содержания учеников, то эти изменения во многих местах положительные. Используя данные из двадцати губерний, Ростиславов констатирует факт улучшения всего, что можно было улучшить за счет более активного финансирования: содержание и отопление зданий, качество и количество одежды для учеников, питание и пр. Семинарии 1873–1874 гг. выглядят опрятнее, просторнее и привлекательнее гимназий, особенно если речь идет о Самарской и Нижегородской духовных школах[707]. Учебная и воспитательная часть менялись не столь стремительно, но все же, по мнению критика, данная область также претерпела изменения в лучшую сторону. В учебной части ректор потерял былую власть, и оценка при переводе учеников на следующий курс зависела уже не от него, а от аттестационной комиссии, что воодушевило преподавателей к более активной деятельности. Воспитательный процесс, судя по отчетам ревизоров, не достиг идеала, но, по сравнению с предыдущими годами, встал на путь преобразования[708]. Также, несмотря на то, что новый устав коснулся не всех проблем, он все же решил, по мнению Ростиславова, одну из наиболее важных – сумел ослабить монашескую власть над духовными школами[709].

Разумеется, Ростиславов не идеализирует реформированное духовное образование, считая, что как новый устав, так и процесс реализации его положений достойны критики по причине большого количества спорных и неоднозначных положений. Так, например, он пишет о священниках, которые жалуются, что, несмотря на получение власти контролировать некоторые области деятельности семинарий, по факту данная возможность им не предоставляется. Смотрители, напротив, недовольны вмешательством в их деятельность со стороны белого духовенства, а ректоры осуждают оппозиционное настроение наставников, что приводит к разделению сил, действия которых должны быть слажены и направлены в одно русло[710]. Жесткой и безапелляционной критике Ростиславов подвергает старых ректоров в новых семинариях, чья деятельность, по его мнению, направлена на ослабление новых уставов в угоду своей корысти и властолюбию[711].

Несмотря на то, что это не внесет существенных изменений в представление Ростиславова о проблемах и достоинствах духовного образования Русской Церкви, нельзя не указать на еще одну попытку Ростиславова описать и разделить его на «до» и на «после». Такой попыткой стали написанные критиком достаточно объемные статьи «Петербургская духовная академия до графа Протасова»[712] и «Петербургская духовная академия при графе Протасове»[713]. Несмотря на то, что речь идет не об образовании в целом, а об истории конкретной академии, особенности быта которой Ростиславову известны на собственном опыте, данный источник способен выразить мнение автора и по ряду общих для всех духовно-учебных заведений тем[714].