Положите ее среди лилий

– А теперь так и сидите, – велел он. – Ради всего святого, постарайтесь выглядеть опрятно. У тебя книжка есть? – спросил он меня.

– Ты мне не давал.

– Должна быть книжка. Это еще один их пунктик. Им нравится, когда пациенты читают.

Он выскочил из палаты и вернулся, слегка запыхавшись, с тяжелым томом, который бросил мне на колени.

– Штудируй пока это, золотце. Когда они уйдут, найду тебе что-нибудь повеселее.

– И как мне переворачивать страницы одной рукой? – спросил я, разглядывая том «Гинекологии для учащихся старших курсов».

– Хорошо, что напомнил, золотце. – Блэнд вынул свой ключ. – Не нужно, чтобы эти мягкосердечные болваны увидели наручники.

Наблюдая за тем, как он надевал браслет мне на щиколотку, я едва верил в свою удачу. Это был счастливый момент в моей жизни.

– Ладно, золотце, не забывай хорошо себя вести, – продолжал Блэнд, снова поправляя кровать. – Если спросят, как тебе здесь живется, скажи, что мы о тебе заботимся. И не вздумай нести свою чепуху. Они все равно не поверят ни единому твоему слову, зато потом тебе придется иметь дело со мной.

Я раскрыл книгу. Первая же страница вызвала у меня чувство неловкости.

– Даже не знаю, достаточно ли я взрослый, чтобы смотреть на такое, – сказал я, показывая картинку.

Блэнд уставился на нее, присвистнул, выхватил у меня книгу и прочитал название.

– С ума сойти! Что ж это такое творится?

Блэнд выскочил с книгой из палаты, а затем вернулся, запыхавшись от бега, с томом параллельного перевода дантовского «Ада». И кто только тянул меня за язык?

– Вот это произведет на них впечатление, – сообщил он удовлетворенно. – Впрочем, эти болваны вряд ли умеют читать.

В начале двенадцатого в приоткрытую дверь из коридора донеслись голоса.

Блэнд, стоявший в ожидании у окна, одернул свой халат и пригладил волосы.

Хоппер сморщился и захлопнул книгу.

– Вот они, явились.

В палату вошли четверо мужчин. Первый, конечно, доктор Джонатан Зальцер, самый представительный из четверки: высокий, худощавый, с копной волос, как у Падеревского[13], белых, словно крыло голубки. Его загорелое лицо было исчерчено строгими морщинами, глаза – глубоко посаженные, задумчивые. Я предположил, что ему уже далеко за пятьдесят, но он все еще полон сил: осанка прямая, словно у кадета на параде. В черной визитке и полосатых брюках он выглядел безупречно, словно портновский манекен. Следующее, на что вы обращали внимание после шевелюры, – это его руки: очень красивые, длинные, тонкие, с изящными пальцами – руки хирурга или убийцы, они могли быть одинаково хороши для того и другого.

За ним вошел коронер Лессуэйз. Я узнал его, потому что видел на фотографиях в газетах: невысокий коренастый мужчина, голова похожа на шар, глазки маленькие, а узкие губы поджаты в недовольной гримасе. Он выглядел точно так, как и должен выглядеть крючкотвор, который всю свою жизнь занимается мошенничеством.

Его товарищ был той же породы, такой же раскормленный ловкач.

Четвертый замешкался перед дверью, как будто сомневаясь, входить или нет. Я не потрудился взглянуть в его сторону. Мое внимание было сосредоточено на Зальцере.

– Доброе утро, джентльмены, – произнес Зальцер глубоким, звучным голосом. – Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете. Сегодня вас пришли навестить коронер Лессуэйз, член городского совета Линкхаймер и мистер Стрэнг, известный писатель. – Он посмотрел на Лессуэйза. – Не хотите ли поговорить с мистером Хоппером?

Пока Лессуэйз с недоумением таращился на Хоппера, стараясь держаться от него подальше, я взглянул на четвертого, кого Зальцер представил как Стрэнга.

На какой-то миг мне показалось, что я действительно сумасшедший, потому что в дверном проеме, скучая, стоял Джек Керман. Он был в летнем белом костюме и очках в роговой оправе, а из нагрудного кармана, в лучших традициях денди, выглядывал краешек желто-красного шелкового платка.

Я вздрогнул так, что едва не опрокинул кровать. По счастью, Зальцер был погружен в мою медицинскую карту и ничего не заметил. Керман посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом, поднял одну бровь и спросил у Зальцера:

– Кто этот мужчина, доктор? Он выглядит вполне здоровым.

– Это Эдмунд Сибрайт, – ответил ему Зальцер. Его холодное лицо озарилось улыбкой, и он напомнил мне Санта-Клауса, готового вручить игрушку послушному ребенку. – Поступил к нам совсем недавно. – Он протянул мою карту Керману. – Может быть, вам будет интересно взглянуть. Говорит само за себя.

Керман поправил очки в роговой оправе и сощурился, читая. Мне показалось, что и в них он видит плохо. Зная Джека, я догадался, что он позаимствовал их у кого-то.

– О да, – протянул он, поджимая губы. – Любопытно. Полагаю, с ним можно поговорить?

– Конечно, пожалуйста, – сказал Зальцер и направился к моей кровати.

Керман присоединился к нему, и они оба уставились на меня. Я тоже уставился на них, стараясь сосредоточиться на Зальцере: я боялся расколоться, глядя на Кермана.