Положите ее среди лилий

– Не думаю, что мистера Хоппера стоит беспокоить из-за чая, – заметил я. – И я бы посоветовал тебе держаться отсюда подальше, пока не вернется Блэнд.

– Этого я не могу, – с сомнением произнес он. – Доктор Зальцер уехал, Блэнд вернется не раньше чем завтра к полудню. Не следовало ему уходить.

– Теперь уже поздно об этом сожалеть, – сказал я. – Исчезни отсюда, брат. Отряхни прах с ног своих. И если сможешь достать мне к ужину немного скотча, я буду рад.

– Боюсь, пациентам нельзя принимать алкоголь, – ответил он серьезно, не сводя глаз с Хоппера.

– Тогда сам выпей, приди и дыхни на меня, – предложил я. – Даже это будет лучше, чем ничего.

Он ответил, что не прикасается к алкоголю, и ушел с озадаченным и испуганным выражением на лице.

Хоппер посмотрел через комнату на меня, и от пристального взгляда его сверкающих глаз я немного струхнул. Я очень надеялся, что он надежно пристегнут за ногу к кровати, если ему вдруг вздумается вырваться на свободу.

– Я вот все думаю, Хоппи, – начал я, выговаривая слова медленно и отчетливо. – Нам с тобой стоит порвать глотку этому уроду Блэнду и выпить его кровь. Надо нам было сделать это раньше.

– Да, – сказал Хоппер, и огонек в его глазах начал меркнуть. – Мы так и сделаем.

Я уже подумал было достать ключ, но отказался от этой идеи. Что, если Квелл вернется и застукает меня? Это добавит печалей в его юную жизнь, и без того уже печальную.

– Я составлю план, – пообещал я Хопперу. – Блэнд очень хитрый. Будет нелегко заманить его в ловушку.

Хоппер, кажется, успокоился, и лицо его перестало дергаться.

– Я тоже составлю план, – сказал он.

Остаток вечера мы провели в полном согласии: Хоппер размышлял, как лучше напасть на Блэнда, а я обдумывал, что сделаю в первую очередь, когда освобожусь от наручников. Маловероятно, что получится бежать из этого дома, но и тратить время понапрасну нельзя: надо отыскать Энону Фридлэндер, поговорить с ней и объяснить, что ее скоро спасут. А потом, когда появится Керман (я был твердо уверен, что рано или поздно он появится), мы ее сразу отыщем.

Квелл время от времени заглядывал в палату: он лишь просовывал голову в дверь. Но Хоппер был слишком поглощен своими планами, чтобы заметить его. Каждый раз, когда появлялся Квелл, я шикал на него, указывая на Хоппера и покачивая головой. Квелл кивал в ответ, еще сильнее смахивая на лошадь, и беззвучно удалялся.

Где-то около восьми он принес мне поднос с ужином, затем подошел к кровати Хоппера и улыбнулся ему.

– Не хотите чего-нибудь поесть, мистер Хоппер? – вкрадчиво спросил он.

Реакция Хоппера заставила меня вздрогнуть. А у Квелла, наверное, едва не случился инфаркт. Хоппер метнулся, его руки вытянулись, словно резиновые, и скрюченные пальцы коснулись белого халата Квелла. Тот отскочил назад, оступился и едва не упал. От страха его лицо позеленело.

– Сомневаюсь, что мистер Хоппер хочет есть, – заметил я, и кусок цыпленка, который я жевал, вдруг показался мне совершенно невкусным. – Да и я, кажется, тоже не в настроении.

Однако Квелла не интересовало мое настроение. Он вихрем выскочил из палаты, только его и видели, и захлопнул дверь.

Хоппер отбросил покрывало и рванулся за ним. Он с грохотом свалился на пол, пристегнутый за ногу, и завизжал. Хоппер бешено бился на цепи, нанося себе рану на щиколотке. Затем, понимая, что освободиться не сможет, он запрыгнул обратно на кровать и набросился на цепь наручников. Он принялся дергать ее, а я с ужасом наблюдал за ним. С моего места цепь казалась непрочной. При мысли о том, что этот безумец того и гляди сорвется с цепи, пока сам я еще прикован, я запаниковал. Рука невольно потянулась к кнопке звонка и замерла над ней.

Теперь Хоппер, упираясь ногами в кровать, держал цепь обеими руками и с побагровевшим от напряжения лицом тянул ее что есть силы. Перекладина выгнулась, но выдержала, и цепь тоже выдержала. Наконец Хоппер упал на спину, тяжело дыша, и я понял, что опасность миновала. У меня на лице выступили капли пота. Я не до конца это сознавал, однако последние минуты были худшими из всех, что мне доводилось испытать в жизни.

Хоппер побледнел. Он лежал неподвижно, закрыв глаза, а я ждал, наблюдая за ним. Спустя какое-то время он, к моему несказанному удивлению, захрапел.

Затем в палату вошел Квелл, он принес смирительную рубашку. Лицо его было бледным, но решительным.

– Успокойся, – сказал я и сам удивился от того, как дребезжал мой голос. – Он спит. Ты бы лучше взглянул на его наручники. Мне показалось, он вот-вот разорвет их.

– Он не сможет, – сказал Квелл, отбросив смирительную рубашку. – Эту цепь делали по спецзаказу. – Он подошел ближе и посмотрел на Хоппера. – Лучше сделать ему укол.

– Не дури, – бросил я резко. – Блэнд сказал, что тебе не стоит к нему подходить.

– Но ему же надо сделать инъекцию, – возразил Квелл. – Если у него случится еще один приступ, ему станет совсем плохо. Мне не хочется, но это же мой долг.

– Да к черту такой долг, – сказал я раздраженно. – Иметь дело с этим парнем все равно что иметь дело с бомбой. Оставь его в покое.