Положите ее среди лилий

– Маллой. Постараюсь запомнить. У меня очень плохая память. Кажется, ничего не могу запомнить.

Ее веки снова смежились. Я стоял над ней, наблюдая.

– Кажется, я засыпаю.

Затем, после долгой паузы, когда я думал, что девушка уже спит, она произнесла отстраненным голосом:

– Знаешь, она его застрелила. Я там была. Она схватила дробовик и застрелила его. Это было жутко.

Я почесал кончик носа. Тишина воцарилась в палате. Девушка теперь спала. Лекарство, которое вкатила ей медсестра, увлекло ее в сон.

Возможно, она не очнется до самого утра. Значит, придется ее нести на руках, если я сам сумею выбраться отсюда. Но еще было время позаботиться об этом.

Если нужно будет ее нести, тогда достаточно завернуть ее в простыню, но если она захочет идти сама, придется раздобыть ей какую-нибудь одежду.

Я оглядел комнату. В изножье кровати, у противоположной стены, стоял комод. Я принялся открывать ящики один за другим. Почти все они были пусты, в некоторых оказались полотенца и постельное белье. Одежды не было.

Я прошел через комнату к шкафу, открыл его и заглянул внутрь. Там нашелся халат, тапочки и два плотно набитых чемодана, аккуратно задвинутых на верхнюю полку. Я спустил один из них. На крышке были выбиты инициалы «Э. Ф.». Я расстегнул ремни чемодана и открыл его. Его содержимое разрешило проблему с одеждой: он был набит вещами. Я осмотрел их. На дне чемодана лежала униформа медсестры.

Я заглянул в боковые карманы чемодана. В одном из них оказался маленький голубой ежедневник за 1948 год.

Я быстро его пролистал. Записи были немногочисленны и редки. На нескольких страницах упоминался некто Джек, и я догадался, что имеется в виду Джек Бретт, дезертировавший из флота, – мне рассказывал о нем Мифлин.

24 января. В кино с Джеком, 19:45.

28 января. Ужин в «L’Etoile». Встреча с Джеком в 18:30.

29 января. Домой на выходные.

5 февраля. Джек возвращается на свой корабль.

Больше ничего вплоть до 10 марта.

10 марта. Все еще ни одного письма от Джека.

12 марта. Доктор Зальцер спрашивает, не хочу ли я немного подработать. Согласилась.

16 марта. Приступаю к работе в поместье «Крествейз».

18 марта. Мистер Кросби погиб.

Оставшиеся страницы ежедневника были пусты, как и ее жизнь с того дня. Предположительно ее направили в поместье «Крествейз», чтобы ухаживать за кем-то. Она видела, как не стало Кросби. Поэтому ее заперли в этой палате на два года, накачивая наркотиками в надежде, что рано или поздно ее мозг разрушится и она уже не вспомнит случившееся.

Это было очевидно, только она до сих пор не забыла. Та кошмарная сцена все еще стоит у нее перед глазами. Возможно, она случайно вошла в комнату, где две сестры боролись, чтобы завладеть ружьем. Может быть, она спряталась, не желая смущать Кросби, когда тот пытался разнять дочерей, и увидела, как дробовик выстрелил, нацеленный на Кросби.

Я посмотрел на неподвижное белое лицо. Когда-то, но не теперь, на этом лице читались характер и решительность. Она не из тех, кто станет молчать или согласится взять деньги. Она, вероятно, настаивала на том, чтобы вызвать полицию. Поэтому ее посадили под замок.

Я задумчиво поскреб подбородок и хлопнул по раскрытой ладони маленьким ежедневником. Теперь надо выбираться отсюда, и поскорее.

И словно в ответ на мою мысль, здание внезапно сотряс чудовищный удар, грохот был такой, как будто рухнула половина дома.

У меня чуть сердце не разорвалось, я в два прыжка оказался у двери и распахнул ее. Коридор был полон известковой и кирпичной пыли, из пыльного облака появились две фигуры с оружием в руках, стремительно кинувшиеся к палате Хоппера, – Джек Керман и Пэт Финнеган. Увидев их, я издал сиплый возглас. Оба резко развернулись, целясь в меня.

Напряженное лицо Кермана расплылось в широкой, радостной улыбке.

– «Юниверсал сервисес» к вашим услугам! – объявил он, хватая меня за руку. – Выпить хочешь, дружище?

– Хочу транспортное средство для обнаженной блондинки, – ответил я, обнимая его и едва не падая с ног от дружеского хлопка по спине, которым наградил меня Пэт. – Вы что натворили, взорвали здание?

– Набросили на окно пару цепей и дернули десятитонным грузовиком, – похвастался Керман, улыбаясь до ушей. – Немного грубовато, зато действенно. Где твоя блондинка?

На месте зарешеченного окна теперь зияла дыра с обломками кирпичной кладки.

Я потащил Кермана в палату Эноны, а Финнеган остался охранять коридор. Нам потребовалось секунд десять, чтобы завернуть бесчувственную девушку в простыню и вынести из палаты.

– Прикрывай отход, Пэт! – крикнул я, проносясь мимо него к пролому в стене. – Если придется – стреляй!

– Положи девушку мне на плечо, – попросил Керман срывающимся от волнения голосом. – Там есть пожарная лестница.

Я помог ему вскарабкаться по расшатанным кирпичам. У его лица болтались безвольные обнаженные руки.

– Вот теперь мне понятно, зачем люди идут в пожарные, – сказал он, осторожно спускаясь по железной лестнице.

Внизу я увидел большой грузовик, подогнанный к зданию, а у самой лестницы стояла Паула. Она помахала мне.

– Все в порядке, Пэт, – крикнул я. – Выходи!