Положительный (СИ)

– Мы бы и раньше заехали, но тут непредвиденные обстоятельства... – машинально бросаю взгляд на дверь, из которой мы вышли.

– А что у вас здесь? – неожиданно интересуется Марат.

Я хочу было тактично намекнуть, что это не его дело, но Саня меня опережает. Правда, говорит он далеко не то, что нужно.

– Это по моему делу, – мелкий говорит это неестественно беззаботно. – Ну, меня же изнасиловали. Так вот они нашли одного из них. Сейчас опознание было.

И после этих его слов Марат словно меняется в лице. В его глазах мелькает что-то болезненное, и он негромко интересуется:

– А какая фамилия у подозреваемого?

– Исаев, – мелкий непонимающе хмурит брови. – А что?

А у меня вдруг начинает мерзко сосать под ложечкой.

– Да ничего, – Марат горько улыбается. – Это мой старший брат.

– Твой... – Саня смотрит на него, забавно приоткрыв рот.

Вернее, это было бы забавно в любой другой момент, но сейчас мне не смешно ни разу. А Марат зачем-то продолжает говорить:

– Я с ним уже лет шесть не виделся, с похорон матери. И теперь мне звонят и сообщают. Об этом, – последние слова он произносит с какой-то странной интонацией. – Но я не думал, что он... – Марат заминается. – В нашей семье такого никогда не было. Я не знаю, что сказать.

Саня не отвечает. Сидит, опустив голову, ссутулившись.

А потом, когда пауза становится невыносимой, он вдруг говорит, так и не поднимая взгляда:

– Не нужно рассказывать Хрису. Обо всем этом.

Марат молча кивает. А мелкий вытирает вдруг пальцами нос, и я вздрагиваю, увидев на них жирные красные следы.

Твою ж мать...

То понос, то золотуха. С этой терапией... Твою-то мать! У нас же таблетки через двадцать минут. Хорошо, что я додумался положить их в бардачок.

– Мы пойдем, – я киваю Марату на Санины испачканные пальцы.

– Конечно, – отзывается тот.

Поднимаюсь, пожимаю протянутую руку, подхватываю мелкого, зажимающего нос рукой, под локоть и тащу к выходу.

***

– Ешь, – захлопываю дверь и кладу мелкому на колени купленные в небольшом супермаркете булку с кефиром. – Таблетки выпил?

– Выпил, – вяло отзывается Саня. – Жень...

– Что? – завожу машину и трогаюсь.

– Но Марат же здесь ни при чем, да? – мелкий теребит упаковку с булкой.

Бля, да что ж у него за привычка вечно поднимать неудобные темы?

– Не он же тебя... – начинаю и осекаюсь. Когда я, наконец, начну думать, прежде чем говорить?

– Кругом совпадения, Хрис прав, – Саня коротко облизывает губы. – Ты салфетки купил?

Точно, салфетки же.

– На, – достаю из кармана упаковку.

– Спасибо, – мелкий ее тут же надрывает и принимается вытирать нос.

Больше мы не говорим. Так и молчим до самого дома. Саня шуршит упаковкой от булки, едва не разливает кефир на повороте. И мне все меньше начинает нравиться его спокойствие.

Нет, не то чтобы я получал удовольствие, когда мелкому плохо, упаси боже, но сейчас...

– Чего сидим? – отрывает меня от мыслей Саня. А я вдруг обнаруживаю, что уже даже запарковался под домом.

Черт, нельзя так отключаться.

Глушу мотор, выхожу из машины, жду, пока на улицу вылезет Саня, и включаю сигнализацию.

В лифте мы тоже молчим, ровно как и когда я открываю дверь. Когда заходим в квартиру, мелкий тут же сваливает умываться и переодеваться, а я отправляюсь на кухню. Мою руки и ставлю чайник.

Саня является через минут пятнадцать, когда я уже допиваю свой кофе, одновременно просматривая новости.

Он осторожно как-то присаживается рядом и берет меня за руку. Пальцы у мелкого теплые.

– Что? – поворачиваюсь и натыкаюсь на его полураскрытые губы. Пару мгновений мы не двигаемся, а потом я все же целую его. Первый раз за этот день.

Потом Саня отстраняется, тыкается лбом мне в плечо и замирает.

Тихонько глажу его по спине, думая о том, что нужно будет позвонить Саниному врачу по поводу всех этих кровотечений из носа.

А дальше мелкий говорит такое, отчего мне становится не по-хорошему жарко и как-то муторно:

– Я забрал из багажника презервативы.

Глава 15.

– Презервативы? – переспрашиваю зачем-то. – Когда ты успел?

Мелкий хмыкает и сообщает, что, уходя в магазин, я не поставил машину на сигнализацию.

Что ж... Это все объясняет. Кроме одного.

– Зачем они тебе? – бля, да кого я обманываю. – Сань...

Вместо ответа тянется ко мне снова, мажет губами по щеке. Тяжело втягиваю воздух, зажмуриваюсь на секунду, пытаясь заставить себя успокоиться.

Хуй там.

Мне становится только жарче. В джинсах уже тесно, пальцы дрожат. И я отчетливо вдруг понимаю, что все может закончиться тем, что я усажу мелкого на кухонный стол и трахну.

А вот Саня, кажется, не соображает, на что нарывается. Или наоборот, соображает слишком хорошо.

Перебирается ко мне на колени, трется, хнычет что-то на ухо. А я держу его под задницу и выцеловываю шею, осторожно касаясь губами шелушащейся покрасневшей кожи.

Надеюсь, пятно исчезнет, а не доберется до щеки мелкого.

В какой-то момент Саня поднимает руки, и я стягиваю с него футболку. Провожу ладонью по его худой груди, мелкий подается навстречу этому движению, проезжается своим пахом по моему, и меня скручивает судорога, которую я пережидаю, уткнувшись лбом в Санину шею.