Положительный (СИ)

А может, я сошел с ума уже тогда, когда стоял у стены, прижимая к уху телефон.

Не знаю.

Каково это, знать, что вот сейчас, в данный момент, насилуют твоего брата, а ты ничего не можешь сделать, кроме как поехать в отделение полиции?

Это вообще можно как-то принять, не повредившись в уме?

Я не знаю. Да мне по большому счету и насрать. Я просто сижу на жестком сидении ментовского микроавтобуса рядом с парнями в масках и курю, стараясь выпускать дым в приоткрытое окно.

Не знаю, какие боги мне помогают, но следовательша оказалась понимающей женщиной и позволила мне поехать вместе с оперативной группой, при условии, что я не сунусь туда, куда не следует.

Мне даже выдали бронежилет.

Наверное, в другое время я мог бы порадоваться тому, что мне выдалась возможность поносить на себе эту штуку, так как от армии я благополучно откосил, спасибо универу, а потом лично заработанным мной во время учебы деньгам. Но сейчас он просто давил непосильным грузом. Ну, или это просто что-то болело в груди.

Но больше всего меня удивляло собственное спокойствие. Хотя, с другой стороны, а что мне оставалось, кроме как сидеть и курить?

Что я мог сделать кроме этого?

Метаться в истерике? Рыдать взахлеб? Что обычно делают в таких ситуациях?

Сигарета летит в окно, а я автоматически достаю новую. В пачке остается всего две. Наверное, я слишком много курю в последнее время.

Верчу ее в пальцах и все же прикуриваю. Затягиваюсь.

Не меняется ровным счетом ничего. Гул двигателей, завывание сирены.

– Не мандражируй, парень, – вдруг хлопает меня по плечу один из безликих мужчин, сидящий по соседству. – Сейчас приедем и отработаем их. Все с твоим братом будет в порядке.

Уже нет. Не после того, что я слышал.

Просто киваю и снова подношу сигарету к губам.

***

Машина тормозит, хлопает дверь, и люди в масках слаженно выскакивают на улицу. Выхожу было следом, но меня прихватывает за рукав откуда-то появившаяся следовательша.

– До конца операции вы будете ждать здесь, – сообщает мне она. – Для вашей безопасности.

– Там мой брат, – кидаю окурок под ноги и тушу мыском.

– Я понимаю, Евгений, – кивает она. – Как только преступники будут нейтрализованы, вы сможете войти.

Пожимаю плечами и смотрю на экран телефона. Маркер Саниного айфона все еще на карте. Наверняка он так и валяется на бетонном полу, а экран от удара покрылся сеточкой трещин.

Если, конечно, его не подняли и...

Хотя нет. Он запаролен. Они смогут только полюбоваться на заставку – наши с мелким ноги поверх смятого одеяла.

Абсолютно тупая фотография.

Почему-то вспоминаю, как Саня сделал эту фотку: выбрался из-под тяжело дышащего меня, дотянулся до штанов, чтобы вытащить телефон.

Он поинтересовался тогда у меня, хочу ли я сэлфи. Понятное дело, я не хотел. «Нахуй сэлфи» – я так, кажется, сказал тогда.

И тогда мелкий подлез мне под бок, вытянул ноги рядом с моими и сфоткал. На вопрос "зачем?", он только пожал плечами и сразу же поставил дурацкую фотографию на заставку.

Раздается выстрел. В рации у следовательши звучат отрывистые команды и крики на незнакомом мне языке. Может, чеченский, или какой там...

Вслушиваюсь в эти сумбурные звуки, пытаясь уловить сам не зная что.

– ...контроль. Держу его.

– Дальше. Кто там?!

– Ноги шире! Руки за голову! За голову!

– Пошел!

– Двое есть!

– Дверь. Не закрыта.

– Заходим.

– К стене!

– Вижу мальчишку. Чисто.

И вот здесь у меня, наверное, что-то щелкает в голове, потому что я срываюсь с места и бегу к воротам.

Под ногами битый кирпич, мне что-то кричат вслед, но что именно, я разобрать не могу, потому что блядски шумит в ушах. В любом случае меня почему-то никто не останавливает.

Бегу по лестнице, перепрыгивая через ступени, едва не проваливаюсь в дыру между ними.

Какой-то коридор, еще лестница...

Блядь!

Меня кто-то перехватывает за предплечье. Смотрю в глаза, видные в прорези маски.

– Отпусти, – мой голос звучит на удивление спокойно.

– Пойдешь со мной, – кажется, тот самый мужик, сказавший мне пару слов в автобусе.

Бежим по коридору, сворачиваем куда-то вбок, потом еще...

Блядский лабиринт!

И вот она: железная проржавевшая дверь со скобой вместо ручки. Приоткрыта.

Дергаю на себя и влетаю в помещение. В глазах на секунду мутнеет: Саня лежит на животе, а над ним склонился один из людей в форме.

Отталкиваю его, падаю на колени, не чувствуя боли от удара об пол.

– Сань... – шепчу это мелкому на ухо, гладя по худому плечу, прикрытому грязной, с пятнами крови, рубашкой. – Саня...

На заднем плане что-то говорят. Что-то о враче, кажется.

Лицо мелкого закрывают слипшиеся грязные волосы. На шее засохший красный подтек. Ниже я не смотрю. Мне просто страшно. Хватило того, что штанов на Сане нет.

– Мелкий, эй! – глажу его по голове.

– Сейчас "скорая" здесь будет, – говорит кто-то. – Что, уроды, с пацаном сделали...

– Сань, хороший мой... – отвожу волосы от его лица и вздрагиваю, сжимая пальцы в кулак: на щеке у мелкого ссадина и фиолетовый синяк. Слипшиеся ресницы дрожат. Правда, я вижу только левый глаз, но раз одно веко подрагивает, то...

– Водой на него брызнуть, – предлагают сзади.