Польша или Русь? Литва в составе Российской империи

Особую роль в реализации кириллизации литовского письма играли чиновники Виленского учебного округа. Именно благодаря их инициативе эксперимент по введению кириллицы увенчался запретом традиционного латинского алфавита; учителями начальных школ стали абсолютно не знавшие литовского языка выпускники православных духовных семинарий из внутренних губерний России; литовскому языку была отведена лишь вспомогательная роль, и обучение на нем допускалось лишь в первом классе. Роль местных чиновников оказывается еще заметнее при сравнении ситуации начального образования католиков и протестантов[609]. В случае лютеран и евангелистов-реформаторов системное «обрусение» школ началось не в 1863 году, а позже – в 1868-м, и преподавание Закона Божьего на русском языке в начальной школе для представителей этих конфессий так и не было введено, во всяком случае до середины 1870-х годов. Чиновники учебного ведомства стремились превратить протестантские школы в русские народные школы сразу после восстания, но проблема протестантских школ не могла быть решена в рамках только Ковенской губернии или Виленского учебного округа. Поскольку и часть местных чиновников высокого ранга (М. Н. Муравьев), и часть представителей центральных властей (П. А. Валуев) считали, что протестанты Северо-Западного края по сравнению с католиками были более лояльны, отношение к приходским протестантским школам долгое время было терпимым. То есть более толерантное отношение властей к протестантам было связано не только с их местом в этнической иерархии империи (они считались политически более благонадежными, чем католики), но и с тем обстоятельством, что вопросы протестантских школ выходили за рамки компетенции местных властей.

Глава 10 Белорусы как часть триединой русской нации

На западных окраинах Российской империи во второй половине XIX века сложилась особая ситуация, когда имперская политика колебалась между русификаторским стремлением к объявлению белорусов и украинцев частью триединой русской нации и необходимостью обеспечить по крайней мере минимальные возможности для развития местных языков, с тем чтобы выстроить действенный механизм конкурирующему с русским польскому национальному проекту.

В этой главе я рассмотрю, как имперские власти воспринимали белорусов, a также каким образом старались реализовать концепцию триединой, или большой русской нации. Эту проблему лучше всего могут раскрыть сферы общественного употребления языка и религия. Печать на белорусском языке была той сферой, регулировать которую имперской власти было легче, чем устное употребление этого языка.

Печатные издания

До середины XIX века издания на белорусском языке печатались как латиницей (для католиков), так и кириллицей (для православных). До 1859 года царская цензура не видела никаких серьезных проблем в текстах, написанных на белорусском языке латинским шрифтом. Правда, одной из причин подобной толерантности или, вернее сказать, индифферентности было небольшое количество таких произведений и отсутствие серьезных по сравнению с Малороссией признаков белорусофильства.

Именно украинофильская деятельность и оказала медвежью услугу белорусской литературе. В 1859 году власти, озабоченные распространением сочинений на малороссийском наречии латинским шрифтом, полностью запретили «применение польского алфавита к русскому языку»[610]. В том же году Виленский цензурный комитет разрешил издание «Пана Тадеуша», переведенного на белорусский язык Викентием Ивановичем Дуниным-Марцинкевичем (бел. Вінцэнт (Вікенцій Іванавіч) Дунін-Марцінкевіч). Часть этого сочинения уже была напечатана, и только тогда местные цензоры проявили бдительность по отношению к «белорусскому наречию», которое «составляет отрасль русского языка», и обратились за указаниями в Санкт-Петербург. Оттуда последовало указание «не допускать употребления польского алфавита при печатании сочинений на белорусском наречии». Название дела, начатого по этому поводу в Главном управлении цензуры, отражает разный статус этих двух языков в глазах российских чиновников: «О рукописи „Пан Тадеуш“ и о распространении запрещения применять польский шрифт к малороссийскому языку и на наречие белорусское». Малорусский – это уже «язык», а белорусский – только «наречие»[611].