Польша в XX веке

В конце марта – апреле 1968 г. в творческих союзах, на предприятиях и в учреждениях началась расправа над «либерал-демократами», «ревизионистами» и «сионистами». На места из ЦК ПОРП была направлена специальная инструкция о проведении партийных собраний или собраний актива. Однако эмоциональное состояние членов партии не поддавалось контролю. Часто это был истерический самосуд. В ходе напряженных собраний проявились и возобладали националистические настроения, обвиняемых в сионизме исключали из партии, требовали снятия с руководящих постов. Анализ резолюций собраний, проведенный в аппарате ЦК ПОРП, свидетельствуют, что они носили по существу националистический характер. Основным было требование кадровых изменений. Критиковалась практически вся партийно-государственная верхушка, исключение делалось только для В. Гомулки. Вставал вопрос, как взять под контроль настроения партийных и рабочих масс, острие которых все больше было направлено против польского руководства. Последнему ничего не оставалось, как только идти на кадровые изменения[1147].

Например, собрание партийно-профсоюзного и молодежного актива польских авиалиний «ЛЁТ», открытое докладом «Борьба с современным сионизмом и его влиянием в Народной Польше», продолжалось с 2 по 5 апреля 1968 г. Отсутствие единства в руководстве ПОРП вело к резким высказываниям со стороны партийных низов. В ходе встречи с вице-премьером Е. Широм 2 апреля на заводе им. Каспшака выступавшие задали члену Политбюро ЦК ПОРП неприятные вопросы: «Правда ли, что Ваша дочь являлась членом Клуба искателей противоречий, подписала петицию студентов и принимала участие в студенческих беспорядках?». Партийный актив предприятия выразил Ширу недоверие.

25 марта 1968 г. на основе решения министра Г. Яблоньского из Варшавского университета были исключены полтора десятка крупных профессоров, известных независимостью суждений: Б. Бачко, 3. Бауман, В. Брус, М. Хиршович, Л. Колаковский, С. Моравский, Ч. Бобровский и Т. Мантойфель; из Лодзинского университета – С. Амстердамский, Л. Т. Блащик, Я. Гольдберг, А. Лесьневский, П. Кожец, С. Хандлер. Несколько видных ученых были исключены из университетов в Познани, Вроцлаве и Торуни. В Польской Академии наук были сняты с постов секретаря отделения общественных наук С. Зюлковский и директор Института философии и социологии ПАН А. Шафф.

Мартовские события с неизбежностью повлекли за собой персональные изменения в руководстве ПОРП. Со своих постов ушли в отставку член Политбюро ЦК ПОРП и председатель Государственного совета ПНР Э. Охаб и А. Рапацкий – член Политбюро и министр иностранных дел. Новым председателем Государственного совета стал М. Спыхальский, министром иностранных дел был назначен С. Ендриховский, в 1956–1968 гг. – председатель Комиссии планирования ПНР. На посту министра обороны Спыхальского сменил поддерживаемый Мочаром и Тереком генерал В. Ярузельский[1148]. Развернулась массовая ротация кадров в высших эшелонах власти. На V съезде ПОРП не были переизбраны в руководящие органы ПОРП 82 человека. В результате в партии возобладали догматические тенденции, которые не могли внести ничего нового ни в жизнь ПОРП, ни в жизнь общества.

Для евреев, желавших уехать в Израиль, граница была открыта. Их автоматически лишали польского гражданства и выдавали только «путевой документ», где было написано, что предъявитель сего «не является гражданином Польской Народной Республики». В итоге в 1968–1969 гг. из Польши иммигрировали 12–15 тыс. польских евреев. Среди них было около пятисот преподавателей и научных работников, около тысячи студентов, трехсот врачей, 2 тыс. работников издательств, 100 музыкантов, несколько десятков актеров и кинематографистов, писатели, журналисты, инженеры, адвокаты и др. При выезде офицеры, рассматривавшие заявления, старались отсеять «неевреев», которые пытались использовать ситуацию и эмигрировать из Польши[1149]. Одновременно покинули Польшу несколько сот судей и бывших сотрудников органов госбезопасности, ответственных за политические репрессии в конце 1940-х – начале 1950-х годов.

Партийная верхушка довольно быстро сама испугалась того демона, которого пробудила к жизни. Как считает Ю. Тейхма, Гомулка не предвидел, что «традиционные националистические силы включат в политическую борьбу антисемитские лозунги». Антисемитизм был органически чужд ему как политику, коммунисту, поляку и человеку[1150]. Гомулке с большим трудом удалось прервать антисионистскую кампанию и установить контроль над аппаратом власти. В апреле 1968 г. кампания официально закончилась. Однако остановить падение доверия к себе в обществе Гомулке не удалось, тем более что в январе 1969 г. состоялся процесс над вдохновителями мартовских протестов. Самые большие сроки тюремного заключения – по 3,5 года – получили среди осужденных Я. Куронь и К. Модзелевский.