Читаем Польская литература ХХ века. 1890–1990 полностью

Действие книги происходит летом 1983 г. в пансионате, где несколько отдыхающих интеллигентов, в том числе герой-повествователь, писатель «пан Маречек», постоянно обсуждают политико-патриотические проблемы, волновавшие тогда поляков. Вперемежку обсуждаются и будничные заботы времени военного положения, и прошлое Польши с его многочисленными национально-освободительными порывами, не достигавшими цели, польские комплексы и стереотипы, будущее страны, определяемое сегодняшним днем. Мысль о том, что история совершается на наших глазах, что ее важнейшая составная часть – это современные события, а ее смысл проявляется в поведении и судьбах отдельных людей и общественных групп, определяет весь ход раздумий пана Маречека об участии личности (и себя самого) в истории и в истории культуры. «Фрагмент польского духа – «Солидарность», – думает пан Маречек, – и я в этом фрагменте, в своем, разумеется, небольшом масштабе, со своими мыслями, со своей болтовней и писаниной, со своими взносами в пятьсот злотых – и я по-своему способствовал созданию этого фрагмента, и я горжусь этим, я имею право гордиться».

Пан Маречек вспоминает серое воскресное утро 13 декабря 1981 г. (день введения военного положения) на Мокотовской улице, взволнованную толпу людей перед зданием «Солидарности», листовки, истеричный плач какой-то женщины, телеоператоров NBC, когда он «вдруг понял, что на его глазах совершается история, что он является свидетелем такого события, которое будет помниться и описываться в течение многих веков… совершается, впрочем, не впервые – такие серые холодные утра постоянно повторяются в истории его города…». Обращение к истории вызывает видение «буро-зеленых казаков на куцых лошадях, их мохнатых папах и длинных пик».

Как ни пытался Я. М. Рымкевич снизить иронией пафосность своего повествования, но и ему не до конца удалось это сделать. Ощущая себя частицей варшавской очереди, толпящейся «за ботинками и мясом», его герой заявляет: «Я возмущался вместе с этими бабами, вопил и проклинал вместе с ними, толкался среди них и ругался с ними, я жил и чувствовал вместе с ними, это была Польша и я был поляком. Это звучит патетично? Это было патетично – это наше стояние в очереди за ботинками, мясом, сыром и подштанниками».

В целом в прозе «второго круга обращения» 80-х гг., посвященной главным образом современным событиям (за исключением нескольких книг, а также изданий эмигрантской прозы, написанной, как правило, раньше), описание и интерпретация мира ограничивается описанием политического конфликта с резким отрицанием какого бы то ни было диалога с политическим врагом – носителем коммунистической идеологии. Это не могло не сказаться на художественной стороне произведений, что осознавали многие авторы. Т. Конвицкий, например, в 1986 г. заметил: «Подобно тому, как существовала конъюнктура проправительственная, так возможна и конъюнктура антиправительственная. Обе вредны для литературы. Я скажу даже нахально: одинаково вредны»{196}.

Более академично сформулировал эту мысль известный литературовед Г. Маркевич: «На отвоеванном плацдарме свободы [речь идет о литературе „второго круга обращения“. – В. Х] усиливалась идеологизация и даже актуализированная политизация культуры… Политическая борьба, перенесенная на территорию художественного творчества, имеет свои законы, а точнее обязательства – однозначность, использование контрастов без „светотеней“, что чаще всего неблагоприятно сказывается на этом творчестве»{197}.

Заслуги литературы «второго круга обращения» в Польше в 70-80-е гг. бесспорны. Прежде всего они – в распространении в стране произведений писателей-эмигрантов, в создании нескольких значительных романов в 70-е гг. (Т. Конвицкий, Е. Анджеевский) и ряда других произведений, а также в том, что эта литература способствовала объединению оппозиционных сил в культуре. Воздействие же польского «самиздата» на широкий круг читателей (в том числе за пределами Польши, в Советском Союзе) было исключительным явлением в рамках всего социалистического лагеря (даже по сравнению с российским «самиздатом», который предшествовал польскому, но масштаб которого был относительно меньшим).

В то же время органические слабости этой литературы тоже очевидны. Исходя из потребностей политической борьбы, она ограничила, особенно в 80-е гг., свои функции агитационно-пропагандистскими и неизбежно превратилась в литературу «короткого дыхания», оставшись, главным образом, свидетельством определенного этапа в истории страны и ее культуры.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Риторика
Риторика

«Риторика» Аристотеля – это труд, который рассматривает роль речи как важного инструмента общественного взаимодействия и государственного устроения. Речь как способ разрешения противоречий, достижения соглашений и изменения общественного мнения.Этот труд, без преувеличения, является основой и началом для всех работ по теории и практике искусства убеждения, полемики, управления путем вербального общения.В трех книгах «Риторики» есть все основные теоретические и практические составляющие успешного выступления.Трактат не утратил актуальности. Сегодня он вполне может и даже должен быть изучен теми, кому искусство убеждения, наука общения и способы ясного изложения своих мыслей необходимы в жизни.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Аристотель , Ирина Сергеевна Грибанова , Марина Александровна Невская , Наталья В. Горская

Современная русская и зарубежная проза / Античная литература / Психология / Языкознание / Образование и наука