Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века

Добиться таких «уступок» Отель Ламбер надеялся при помощи союзников, противостоявших России в Крымской войне, причем главные надежды возлагались на Францию и ее императора. «25 лет пребывания во Франции под гостеприимством властей, – льстиво заявляли консерваторы от имени всей эмиграции, – старинная память об общих сражениях и усилиях, наконец, вступление на трон императора Наполеона III и его постоянная благожелательность и искреннее расположение к Польше рождают в массах чувства, накладывают на людей обязательства, которые не позволяют чересчур легко разорвать весьма легитимные узы, тем более, что судьба и благо Родины еще не ясно определяются решающими обстоятельствами и поведением России». Надежды на Францию разделяла и часть демократической эмиграции. Во время войны ее представители, как, например, А. Мицкевич, пытались сформировать польский легион, который участвовал бы в боевых действиях под национальными знаменами. Мицкевич представил также Наполеону III план так называемой Рижской операции – осады Пскова для блокирования царских войск во время восстания в Литве. Что же касается формирования легиона, он получил от французского правительства направление в Константинополь, где общался с «султанскими козаками» Садык-паши (Чайковского). Цель создания легиона ставил перед собой и Парижский кружок демократов, оформившийся в годы войны в самостоятельную организацию – Демократическое польское коло. Для сбора людей в отряды Коло послало в Турцию Кароля Бжозовского и Юзефа Высоцкого, которого прочили в командиры легиона. Коло не верило в возможность восстания в Польше и целиком рассчитывало на союзников, особенно на Наполеона III. Высоцкий даже был не против того, чтобы отдать под его начало возрожденную Польшу. Такой «практицизм» не являлся чем-то исключительным в среде демократов: ряд итальянских, венгерских и французских патриотов, как, например, А. Барбес, А. Галланци, Д. Мании и даже Л. Кошут, готовы были ради национального дела пойти на сотрудничество с антидемократическими силами. Такой позиции не разделяла Централизация, она не доверяла державам, прежде всего, бонапартистской Франции, и считала, что решить польский вопрос может лишь собственная борьба польского народа за независимость. Еще накануне войны Централизация указывала, что нужно воспользоваться ситуацией «на родной земле, призывая народ к восстанию, которое украинский люд, если бы кто встал во главе его, мог бы тогда первый начать». Выступая против плана создания легиона, 15 июня 1853 г. газета «Demokrata Polski» заявляла: «Отчизну – Польшу нужно искать там, где она есть, – в Польше! А если речь идет о легионах, разве польская земля слишком мала для размещения на ней тысячи легионов?». В статье говорилось, что в случае участия польского легиона в рядах армии союзников «знамя, которое ему было бы позволено вывесить, служило бы для патриотов в стране соблазном покинуть Родину в самый необходимый для нее момент, чтобы гибнуть на чужой земле, за чужое дело, к выгоде тех, кто готовится положить новый груз на гробовой камень Польши; это знамя было бы для родины манящим призраком, который внушил бы ей, что она должна надеяться на спасение руками врагов». По утверждению автора статьи, «несмотря на легион, а частично в результате впечатления, которое легион окажет на Польшу, война пошла бы своим путем, по которому увлекла бы за собой и легион, путь же этот привел бы его аж на Прут, показал бы издали истосковавшимся эмигрантам родную землю, а там перед ними встала бы дипломатическая рогатка “Стой!”, и распущенный легион, бросив свое оружие, был бы должен снова отправиться в скитания без конца и без цели»¹⁵⁹.