Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века

Вопрос о денежных ресурсах был особенно чувствителен для Мерославского: подготовка к осуществлению его масштабных планов требовала немалых денег. По данным царских агентов, его эмиссары в расчете на субсидии еженедельно ездили в Варшаву, Вильно, Познань. Сбором средств на Украине занимались Виктор Никорович и Август Иваньский. По некоторым сведениям, к сентябрю 1861 г. генерал якобы имел 183 тыс. франков. В январе 1862 г. Кужина, являвшийся его специальным казначеем, получил из Польши еще 150 тыс. злотых, а спустя два месяца – 60 тыс. франков из Познани и 120 тыс. франков из Варшавы и Вильно. К этому добавились крупные суммы, собранные Браницким и А. Леви, а также полученные Мерославским непосредственно от Сераковского и принца Наполеона. Согласно подсчетам III Отделения, в феврале 1862 г. генерал располагал уже 1 200 тыс. франков. Однако эта сумма, возможно, объединяла финансы Мерославского и партии «умеренной» демократии, с которой генерал еще поддерживал контакт, учитывая как финансовый интерес, так и связи Парижского коло с Польшей. Среди членов Коло самым «умеренным» и «благонамеренным» был Северин Эльжановский, с ним у Мерославского сложились наиболее напряженные отношения, так что А. Гуттри даже пришлось их мирить. В результате до конца 1861 г. сотрудничество генерала с Коло продолжалось. Мерославский и Высоцкий совместно издавали военные правила, выпускали воззвания, в частности, воззвания о легионах 23 февраля и 10 мая 1861 г. В одном из писем Высоцкого, относящемся к этому периоду, говорилось о близости восстания и необходимости подготовить для него кадры и средства, о том, что «за короткое время в Польше собраны довольно значительные суммы […] и еще более значительные […] должны поступить». «Притом, – подчеркивал Высоцкий, – вся молодежь, приезжающая теперь в Париж сотнями, […] группируется вокруг нас, с полной самоотверженностью отдаваясь под наше руководство». Заслугу во всем этом, а также в успехе налаживания интернациональных революционных связей он отдавал «исключительно» Мерославскому и заявлял: «В подобных обстоятельствах соперничать с ним или ставить ему преграды было бы нелепостью и даже преступлением перед национальным делом. Поэтому я вместе со многими старыми эмигрантами признаю его начальником и отдаюсь под его команду. Поэтому я являюсь лишь его заместителем, или, как он выражается, его alter ego», готовым «к абсолютному повиновению и немедленному исполнению приказов»²⁵⁷.

Упоминание о роли Мерославского в международных связях было не случайным. Генерал, рассчитывая, прежде всего, на помощь Франции, старался заручиться поддержкой и других держав. Пытаясь привлечь внимание общественного мнения и влиятельных кругов Англии, он подготовил «Записку к английскому народу в пользу Польши» и планировал при помощи полковника Форбса создать англо-польский комитет. Его внимание привлекала также Турция как потенциальный союзник в борьбе против России. Утверждая, что падение Османской империи может быть выгодно лишь врагам Турции – России и Австрии, он призывал поляков поддержать Порту, рассчитывая на ее помощь во время будущего польского восстания. Эта идея была изложена в воззвании 2 октября 1861 г., посланном в Турцию и Сербию, и доведена до сведения турецкого премьер-министра, которого Мерославский призывал к поддержке Польши. Обращался Мерославский и непосредственно к польской эмиграции на Востоке, требуя от нее следовать указаниям его агентов в Стамбуле. В воззвании 2 июня 1861 г. он, ссылаясь на свою дружбу с Гарибальди и Клапкой, заявлял о союзе Польши также с Италией и Венгрией. Об этом союзе напоминал в письме Высоцкий, говоря о «польском легионе, который должен сформироваться в Италии, как только вновь вспыхнет война с Австрией»²⁵⁸.