Польские народные сказки

— Раз уж ты стал моим сыном, так слушайся меня во всем. Ничего такого от тебя не потребуется, только паси наших овец. Но смотри, чтобы овечки у тебя не зашли на сухой пруд. Если ты их туда пустишь, мы всего стада лишимся. Явится Скальный дух — это призрак такой,— и всех овец заберет. Берегись его! Распознать духа можно по кривым пальцам и длинным когтям. А чтобы тебе скучно не было, дам я тебе скрипку. Играй на ней, учись.

Ну, погнал приемыш овец пастись. Только скрипка была ему милей, чем овцы, он знай на ней бренчит да играет, а овцы в это время в сухой-то пруд и забрались, Услыхал приемыш, как Скальный дух кричит злым голосом, овец к себе загоняет. Побежал он и стал просить духа отпустить овец. Дух ему и говорит:

— Я от овец отступлюсь, только дай мне скрипку и научи играть на ней.

Приемыш ему это пообещал и тут же отдал скрипку. Скальный дух давай на ней бренчать, да так сильно когтищами дернул, что одна струна лопнула. И сказал приемыш духу:

— Э, брат! Так дело не пойдет. Я тебя научу играть, только придется тебе меня слушаться.

Согласился дух слушаться, лишь бы его игре на скрипке научили. Приемыш ему толкует:

— Э, брат! Сперва надо пальцы с когтями повыпрямлять.

Ну, выпрямлять так выпрямлять.

Приемыш бегом домой. Взял топор, принес, вонзил в ствол дерева, расщепил его и велел духу кривые пальцы в расщеп сунуть, да поглубже. А потом вырвал топор. Закричал Скальный дух дурным голосом, стал просить, чтобы его отпустили. Мол, он уж и скрипки той не хочет, так ему больно. А приемыш говорит:

— Скажи, что не тронешь больше моих овечек, куда бы они не зашли — тогда отпущу.

Пообещал ему дух, что не тронет.

А приемыш еще говорит, что мать-де у него слепая, пусть дух посоветует, как стать ей зрячей.

— Иди к дубу над колодцем! — кричит дух. — Растет там зелье с красными цветочками. Сорви его, потри матери глаза — она и прозреет. Только побыстрей, а то невтерпеж!

Сорвал приемыш то зелье, потер матери глаза, она вмиг прозрела. И говорит:

— Сынок! Муж-то у меня большой колдун и чернокнижник, а вот не сумел зрячей меня сделать! Не знаю, чем за это тебя отблагодарить.

Пошел приемыш и отпустил духа. Дух больше не показывался и овец не трогал. Отец этому очень радовался. Ходили и лелеяли старики милого приемыша. А когда тот в свой срок затосковал, сказал ему чернокнижник:

— Вижу, тоскуешь ты, и знаю, почему. Не тоскуй. Хоть мы тут и в одиночестве живем, но добудем тебе прекрасную девицу, и будешь жить с ней в согласии. Назавтра все и сделаем.

На другое утро говорит чернокнижник:

— Иди за мной в лес. Увидишь там козла. Ты на него сядешь, и отвезет он тебя к самому морю. Там ты слезешь и будешь ждать, пока не прилетят три уточки. Они встряхнутся и обернутся тремя девицами. А ты высмотри тайно, которая из них тебе больше по душе. Они положат свои рубашки на берегу и заберутся в воду. Тогда ты у той, что тебе понравилась, рубашку и возьми. Но вот тебе наказ: будет она просить у тебя рубашку назад — ты не отдавай. Как выпустишь рубашку из рук — больше девицы той не увидишь. Жалеть будешь, потому что это три королевны.

Ну, приемыш горячо обещал, что рубашки из рук не выпустят и отдаст ее только дома и только в отцовские руки.

— Вот так и сделай. И будешь счастлив.

Пришли они на то место, где стоял козел. Сел сын на козла и помчался, как по воздуху, до самого моря. Там он спрятался за куст и стал ждать, пока уточки прилетят. Ждал, ждал, подумал было, что его обманули. Долго их не было. И вдруг видит — три птицы летят, три уточки. Сели они на берег в трех шагах от него, встряхнулись, обернулись прекрасными девицами. Посмотрел он на них, и понравилась ему самая младшая. А они не знали, что он смотрит, сняли рубашки, разделись донага. Проследил он, куда младшая свою рубашку положила. Как пошли они в воду да стали весело плескаться, вскочил он, хвать рубашку — и наутек! Бежал быстрей, чем на козле скакал. А девицы как закричат! Та, у которой он рубашку взял, побежала за ним и со слезами стала просить, чтобы он ей рубашку отдал. А он в ответ: не отдам, дескать, понесу в родительский дом. Пообещала ему девица, что пойдет туда с ним. Только ведь ей же, мол, стыд не позволит придти нагишом, пусть он ей такого сраму не делает и вернет рубашку. Пожалел он ее, к тому ж и по сердцу она ему пришлась. Отдал рубашку. А она оделась, встряхнулась — и стала опять уточкой. И тут же улетела. Заплакал он горько и побрел домой.

Чернокнижник увидел его заплаканного, спрашивает, что приключилось.

— Горюю, что не послушал вас, вернул ей рубашку, — ответил приемыш.

— Ох, сынок, сынок! Что ж ты такую глупость сделал! Больше ты ее не увидишь.

Зарыдал приемыш. Пришла мать и говорит чернокнижнику:

— Муженек мой, смилуйся ты над нашим добрым и единственным сыном. Я же знаю — коли ты захочешь, ты сделаешь так, что он ее еще раз увидит. Сделай это ради меня, не оставь его в великой тоске, потому что от такой тоски и помереть недолго.

Он и отвечает:

— Ладно, посмотрим.

И пошел в чулан. Колдовал там, колдовал — вернулся весь в поту. Говорит с тяжким вздохом: