Польские народные сказки

Сняла она свою рубашку, положила ее и пошла в воду. И другие то же сделали. А приемыш время даром не терял, — прыг! — схватил рубашку и бежать! Те, как увидели, крик подняли, велят младшей догонять и назад рубашку принести. Бросилась она за ним, но не знает, что бы такое придумать, как бы рубашку-то свою добыть. Уж и просила она его, и молила! Говорила, что, мол, те два раза она его только испытывала, знать хотела, вправку ли он ей верен, потому что хорошо знала, что он, ежели любит, не отступится. Теперь-де видит она, что сердце у него верное. Пусть же он ей зря не чинит такой обиды, как в прошлый раз. Теперь из великой любви к нему, просит она у него рубашку и никакого коварства не замышляет. Никак невозможно ей явиться к нему в дом нагой, помрет она на пороге!

Но не поддался он на ее уговоры, только твердил, что во всем ей верит, но рубашку не отдаст — и конец.

Вот уже и дом близко, выходит им навстречу чернокнижник, низко кланяется, как королевне, накидку ей подает. Она со слезами в ту накидку закуталась, а чернокнижник говорит:

— Приветствую тебя, любимейшая дочь! Не бойся, зла тебе здесь никто не причинит. Здесь тебе лучше будет, чем в королевском дворце, все уменье мое тому порукой.

И повел ее в комнаты. Тут и мать тоже подошла, обняла, поцеловала. Наутро уж и уборы готовы были, самые дорогие, как королевнам положено. А вскоре и гости разные понаехали, все высокого роду. Все желали молодоженам счастья, супружеского согласия и здоровья. Всяк оказывал ей честь и величал королевной.

Только начался пир, прискакал гонец: торопитесь, мол, в церковь, там-де сам епископ с нетерпением ждет. Сели все в дорогие кареты, золотом и серебром украшенные, и доехали венчать молодых. А как вернулись из церкви, пошло превеликое веселье. Только королевна не веселилась.

Через год послал ей господь утеху, подарил дочь-малютку. Очень королевна рада ей была. И приемыш тоже. Но ему одна дума покоя не давала. Хотелось ему поехать в деревню, откуда он родом был, своих кровных родителей навестить. Явился он к чернокнижнику и стал отпрашиваться. Тот и говорит:

— Сын мой, чем я тебе не угодил, что задумал ты нас покинуть?

— Ах, батюшка, — отвечает приемыш, — никогда я вас не покину. Только болит у меня душа, что родной мой отец и матушка родная не ведают, куда я подевался, и горюют по мне. Избавлю я их от этого горя и тут же к вам вернусь, если дозволите.

— Ах, сынок! — говорит ему чернокнижник. — Смотри, не вышло бы из этого беды.

Не отступался приемный сын, все просил да просил. Наконец, чернокнижник дозволил ему ехать. Приготовил две дорогие кареты, нанесли в них даров для его родных. Уселись они в кареты: мамка с младенцем в одну, он со своей королевной в другую. Поехали. Ну, расспросили дорогу до той деревни, доехали, про пастуха расспрашивают, жив ли, мол, он. А люди им говорят:

— Мы не смеем вам ответить ни слова, потому что вы про пастуха спрашиваете, а он теперь великий князь.

Удивляется сын:

— Как же это так?

Сказали ему люди, что выросло на поле у пастуха золотое жито, и за то государь пожаловал ему княжеский титул. Тогда сын спросил, где же князь этот теперь живет. Ему рассказали. Сел сын и написал князю письмо. А было там писано, что вот, дескать, его родной сын, такой-то и такой-то по имени, едет со своей женой его навестить. Князь с княгиней обрадовались, сели в карету и выехали им навстречу. То-то радости было, когда все они встретились. Устроили пир на весь мир. Множество народу собралось, чтобы приветствовать княжеского сына, которого все считали пропавшим. Развеселился и старый князь, бывший пастух. Лишь одна невестка сидела печальная. Подошел к ней старый князь и спрашивает:

— Любимейшая королевна и дочь моя! Скажи мне почему ты такая печальная?

— Сержусь я на мужа, — отвечает невестка. — Очень я его просила, чтобы дозволил он мне одеться иначе, а он не дозволил и самый прекрасный мой убор запер вон в тот сундук.

Ну, князь и говорит:

— А ключ от того сундука с ним или дома у вас остался?

— С ним.

— Погоди, я тебе тот ключ принесу.

Пошел князь в другую комнату, где сын его на кровати хмельной лежал. Нашел у него ключик и принес королевне. Отворила она сначала большое окно. Потом открыла сундук и стала искать свою рубашку. Все уборы перевернула — нашла. Надела ее на себя, взяла дочку на руки, забралась на подоконник и велела позвать своего мужа. Пришел муж, видит — она на подоконнике стоит.

— Милая моя супруга, — спрашивает он, — что ты на подоконнике делаешь?

А она при тех словах встряхнулась и стала уточкой, а малое дитя — утеночком. И улетели они прочь.

Сын княжеский будто помешался, волосы на себе рвал, кричал:

— Ах, батюшка! Ах, матушка! Горе мне! Что же вы наделали!