Польские новеллисты

— Случилось что-нибудь? — Плат поднялся с постели.

— Э-э-э… ничего. Но в общем — да! — сказал я.

Плат погасил сигарету и вышел из дома. Мы шли за ним.

— Это мотоцикл Гайция. — Он кивнул на машину, стоявшую посередине двора. — Когда я спал, мне послышался какой-то шум. Это вы на нем приехали?

— Да.

— Говорите же наконец, что случилось!

— Этот… ну, как его… Гайций и твоя жена… ну, знаешь… — с трудом выдавливал из себя Рыжий.

Мы смотрели, как Плат повернулся и быстро вошел в дом.

— Ну, порядок, — вздохнул Рыжий. — Сейчас выйдет и поедет.

Но Плат не выходил. Мы уже докурили, а он все еще не выходил. Я заглянул в окно и отшатнулся.

— Рыжий, он плачет, — сказал я.

Еще какое-то время мы не входили внутрь, но потом надо было войти.

Плат сидел на кровати и тупо смотрел в угол: он смотрел туда, но это был только момент, просто он избегал встретиться с памп взглядом. А в остальном он казался совершенно спокойным. Он все же посмотрел на нас. Отвел глаза и опять посмотрел.

— Вас никто не видел?

— Никто.

— А они?

— Тоже нет.

— Не говорите об этом никому.

Мы молчали. Мы боялись смотреть на него, а он на нас. И вот наконец, когда комната показалась мне такой тесной, что я не мог в ней больше ни минуты оставаться, Плат заговорил:

— Ну, это пройдет, пройдет… А я ведь иначе буду очень одиноким, всю свою жизнь, до конца одиноким, если я туда поеду или еще что-нибудь такое.

Мы двинулись к выходу.

— Жратву мы привезем тебе в конце недели, — сказал я. — Хватит тебе на это время?

— Хватит. Только… — он говорил с огромным трудом, — никому ни слова.

— Ладно… до свидания, Плат.

Мы вышли во двор, Плат вышел за нами. Рыжий запустил мотор, и мы поехали. За воротами я оглянулся. Плат сидел на лавке и что-то передвигал ногой. Мне показалось, что он, как курица, роется в песке.

Мы ехали молча. Я даже не мог думать о том, что случилось, потому что я не знал, что думать. Абсолютная пустота, и только. Когда мы выехали из леса, Рыжий увеличил скорость.

— Ты сказал что-нибудь? — спросил он.

— Нет.

В Грохолицы мы въехали боковой улочкой. В ее конце стояли какие-то люди. Среди них мы увидели Гайция. Рыжий остановил мотоцикл.

— Это вы взяли мотоцикл? — сказал Гайций, как будто без этого вопроса сразу нельзя было установить.

Мы слезли с сидений.

— Быстрее, быстрее, — поторапливал нас Гайций.

Когда Рыжий выключил мотор и поднял мотоцикл на подставку, Гайций отступил на шаг и ударил его в лицо. Рыжий молчал. Тогда он ударил его еще раз, и Рыжий упал. Я почувствовал, как у меня кишки подступают к горлу.

— Он убил! Убил его! — вскрикнула старуха Ярдловая, — Ну вот, убил его, — добавила она уже спокойнее, видя, как Рыжий поднимается с земли.

Гайций снова сделал шаг к нему. Я подскочил и ударил Гайция сбоку в поясницу. В это время Рыжий поднялся и тоже двинулся на него. Увидев искаженное болью лицо Гайция, я в нерешимости остановился. Рыжий размахнулся, но в это время кто-то из толпы оттолкнул его. Меня тоже держали.

— Пойдем, Рыжий, — беспомощно сказал я.

— Ах, скоты, скоты, — говорил Рыжий.

Нас отпустили. Мы медленно прошли сквозь расступавшуюся толпу.

— Не надо бы, ребята, вам в это дело вмешиваться, — сказал кто-то доброжелательно.

Пройдя несколько шагов, мы свернули в боковую улицу. Рыжий молча посмотрел на дом Плата… Прикоснулся к разбитому лицу.

— Вот черт! Ведь они все знали.

— Знали.

— Я начинаю рассуждать, как старик, — сказал он.

ЭДМУНД ГЛУХОВСКИЙ Кувшин

Это был красивый кувшин. Сейчас, возможно, мне никто не поверит, но тогда кое-кто знал, что этот кувшин сделал я. Только никто не сможет рассказать, как это случилось.

Помню, я должен был демобилизоваться. Больше всех радовался этому мой командир.

— Очень хорошо, что вы демобилизуетесь, — сказал он мне на прощание. — Не буду скрывать! Наконец-то я от вас избавлюсь. Вас уже не хотели брать ни в один взвод, я был последним дураком, который на это согласился. До войны ваш однофамилец стал генералом. Но вы не сделали такой головокружительной карьеры.

Это верно. Я демобилизовался в звании рядового. Я не сумел дослужиться до генеральских погон.

Что мне было теперь делать?

О том, чтобы остаться в городе, не могло быть и речи. У меня не было здесь ни семьи, ни жилья, ни даже знакомых. Ехать в деревню? Но я не разбирался в сельском хозяйстве! Учиться дальше? Нет, с наукой я всегда был не в ладах.

— Послушайтесь моего доброго совета. Попробуйте устроиться в какой-нибудь курортной местности. Там вы сможете получить хорошее питание, мягкую постель и легкую работу. Будете лежать кверху пузом и накапливать жирок. Это как раз то, что вам необходимо.

И в самом деле. По своей комплекции я не принадлежал к крепышам, а в последнее время чувствовал себя все хуже и хуже, поэтому охотно послушался хорошего совета и поехал в маленький городишко, все дома которого выстроились вдоль одной улицы, окруженной со всех сторон горами.

Вначале я получил место экскурсовода, но ненадолго. После первой же экскурсии заведующий культурно-просветительным сектором сказал:

— Судя по всему, вы не местный житель.