Польские земли под властью Петербурга

При этом было не важно, руководствовались ли польские акторы патриотическими или меркантильными мотивами, заботило ли их общественное благо, польская культура, или техническая модернизация, или собственная прибыль; достаточно часто эти интересы были нераздельно слиты друг с другом. И все приведенные примеры свидетельствуют о том, что варшавское общество обладало ресурсами для запуска масштабных и долгосрочных процессов городского развития там, где правительственным инстанциям зачастую не хватало средств. Возьмем ли мы создание Политехнического института, филармонии или «Захенты», финансируемую из частных источников параллельную систему образования или движимое спекулятивными интересами жилищное строительство, возьмем ли технизацию городской жизни – всюду было наглядно продемонстрировано, что и в Варшаве раздающая распоряжения царская государственная власть не была единственным актором: на сцену уже давно вышло общество.

Не в последнюю очередь это привело к тому, что начали сталкиваться разные представления о том, кто именно инициирует перемены. Нагляднее всего это демонстрировал описанный в начале книги конфликт между царскими властями и польской общественностью, имевший место при торжественном открытии третьего моста через Вислу. Как считали лидеры польского общественного мнения, только католический священник имел право на церемониальное освящение постройки, поскольку новый мост был возведен исключительно на средства города, которые, в свою очередь, предоставили польские горожане. С точки зрения этих деятелей, модерный город и происходившие в нем инфраструктурные и технические нововведения являли собой прежде всего плод усилий коренного населения; о решающей роли кредитов, полученных в Санкт-Петербурге, тут даже не упоминалось. Превращение Варшавы в модерный мегаполис, согласно данной точке зрения, осуществляли в первую очередь сами варшавяне568.

Однако подобные споры о том, кто имеет права на этот город и кому принадлежит заслуга успешной его урбанизации, не скроют от нас того факта, что модернизировать этот, лишенный самоуправления мегаполис позволило лишь переплетение взаимодействующих государственных и общественных структур569. Возьмем тот же пример моста через Вислу: именно такое сочетание – государственного кредитования и муниципального планирования, министерского одобрения проекта и активной работы польских инженеров и архитекторов – привело к тому, что возник этот центральный для инфраструктурного обновления Варшавы объект. Деятельность на благо общества без согласия или одобрения со стороны администрации была так же невозможна, как не имели шансов на успех мероприятия имперской бюрократии без сотрудничества со стороны местной элиты. Власть, желающая чего-то большего, чем просто поддержание военного и полицейского контроля, не могла обойтись без сотрудничества хотя бы с частью местного общества. Именно это, богатое недоразумениями, недоверием и ожесточением взаимодействие в рамках конфликтного сообщества и продвигало вперед трансформацию Варшавы.

Имперская точка зрения, с которой царские чиновники смотрели на Варшаву, впрочем, не противоречила их активной вовлеченности в местные дела: они были заинтересованы в модернизации этого города как в составной части усиления Российской империи. Сколь бы ни различались приоритеты таких должностных лиц, как президенты города и генерал-губернаторы, все они были объединены тем, что мысль о Варшаве была для них мыслью об империи. Этим облегчалось установление контактов с городской общественностью и обеспечивалась стабильная основа для прагматической коммуникации независимо от всех политических разногласий.