Польский рассказ

Но… (он без конца повторял это в Центре) документы хороши лишь в определенном месте и в определенное время. Даже самые безукоризненные в пограничном лесу в четыре часа десять минут утра вызовут подозрение, хотя они свидетельствуют, что «Тадеуш Каетанович является инженером-лесоводом и инспектором Министерства лесного хозяйства, что он «командируется в лесничество Шрудбуж Зеленогурского воеводства с целью осуществления контроля за результатами кампании по истреблению еловой совы». Долговязый долго вчитывался в документы… Когда же он в конце концов поднял глаза на Обидовича, было видно, что он колеблется…

Сердце Обидовича забилось надеждой…

Солдат хлопнул паспортом о ладонь.

— Что вы здесь делаете в это время? — спросил он.

Обидович усмехнулся понимающей, терпеливой улыбкой пожилого человека. Он знал, что в подобных случаях не следует слишком страстно и поспешно оправдываться. Психология не выносит перегибов.

— Я приехал в половине четвертого.

— Ну и что?

— Ну, вместо того чтобы ждать на станции, я хотел… — он сделал неопределенное движение рукой. В голубых глазах пограничника снова отразилось колебание. То, что говорил Обидович, казалось вполне правдоподобным. Действительно, в три тридцать прибыл поезд из Губина.

— А почему вы шли не по шоссе? И что делали в зарослях?

Обидович пожал плечами, как бы удивляясь вопросу. Потом он вдруг потянул пограничника за рукав и таинственно шепнул ему:

— Бродил по лесу.

Пограничник смутился и покраснел. «Порядочный парень», — усмехнулся про себя Обидович. Вероятно, солдат не хотел, чтобы сложилось впечатление, будто он лишен чувства юмора, и чтобы его, боже упаси, не сочли тупым служакой. Парень был, как говорится, мировой, однако эти прохвосты сумели уже заразить его проклятым формализмом. Пограничник подавил улыбку и произнес громко, стараясь придать своему голосу грозный оттенок:

— Перестаньте шутить… Я спрашиваю серьезно…

— Ну что ж, любовался деревьями, коллега… К сожалению, у меня такая профессия… И привычка.

— В такое время?

Обидович развел руками, как бы сожалея о тупости пограничника.

— Я ведь говорю — поезд, подозрительный коллега!

Пограничник покраснел… Уж очень несмелый парень. Видно, еще необстрелянный. Он смотрел на Обидовича каким-то озабоченным и удрученным взглядом. Возможно, впервые у него подобная встреча. Во всяком случае, у Обидовича екнуло сердце. Он знал, что сейчас решится все. Поверит ли?

Пограничник стиснул руками автомат… Нет, это еще не профессиональный охотник за шпионами, вся эта процедура не была для него особенно приятной, он опустил голову и тихо выдавил:

— Простите, пожалуйста, гражданин инспектор…

Так и сказал: «инспектор». Значит, поверил. Обидович вздохнул полной грудью, протянул руку за документами…

— Простите, пожалуйста, гражданин, — повторил пограничник, опять смутившись, — но вам придется пройти с нами.

Такое окончание фразы было слишком неожиданным. Обидович даже подумал, что ему послышалось. Во всяком случае, в этой истории было что-то непонятное, слова пограничника находились в каком-то противоречии с его поведением.

Добродушно, как бы от себя, успокаивающим, почти дружелюбным тоном пограничник добавил:

— Это продлится недолго… Мы вас не задержим… Но мы должны проверить…

Обидовичу все стало ясно. Обычно в таких случаях неопытный шпион или трус забывает о своей роли и начинает говорить лишнее, пытается убедить пограничный патруль, что не стоит напрасно тратить время и доставлять его на заставу. Он забывает, что действие должно развиваться в соответствии с заранее написанным сценарием. Страх толкает его к отступлению, заставляет считать сценарий неподходящим для данной ситуации, грозящим трагическими последствиями. Страх коварно подсовывает, казалось бы, более легкие и менее опасные, гибкие способы выхода из игры: требует импровизировать по собственному усмотрению, заставляет быть самим собой, что означает поражение и конец. Кем же может быть разведчик, если он становится лишь самим собой? Клубком страха.

Обидович тщательно продумал все. Он знал, как поступать в таких случаях.

— Проверить можно и здесь… — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Он решил продолжать игру, строго придерживаясь текста. А по сценарию эта сцена должна быть разыграна просто и убедительно.

Обидович молниеносно выхватил пистолет и выстрелил в упор три раза. Будто сквозь туман он увидел голубые, почти детские глаза пограничника с трагически расширенными зрачками. Спустя секунду он был уже в канаве. Почти в то же мгновение он услышал сухой треск автомата. Это тот, другой, стрелял из-за дерева. Высокая трава над головой Обидовича легла как подрезанная.

Обидович израсходовал последние патроны в обойме, а затем, инстинктивно пригнувшись, пробежал по рву несколько метров, до поворота шоссе. Здесь он выбрался наверх и юркнул в заросли. Спрятавшись за дерево, он остановился, переводя дыхание, и оглянулся в надежде, что тот остался на месте. Ничего подобного… Он увидел съехавшую набок зеленую фуражку. Пограничник бежал за ним большими шагами и кричал:

— Стой! Стой!