Польско-литовская интервенция в России и русское общество

Этот текст проливает свет на отношение смоленских детей боярских к развернувшемуся спору. Они брали грамоты на поместья от отца будущего государя в расчете на то, что новый царь будет считаться с волей своего отца, но это вовсе не означало признания власти польского короля. Они вовсе не желали отделения Смоленска от Русского государства[1057]. На совещании в ночь с 18 на 19 ноября они лишь высказали свое мнение в ответ на просьбу послов. В дальнейшем они попытались сами активно вмешаться в события. Как отмечено в пересказе статейного списка, сделанном И. И. Голиковым, 28 декабря смоленские дети боярские прислали к сенаторам с «челобитьем» Ивана Бестужева[1058]. Содержание «челобитья» изложено И. И. Голиковым в следующих словах: «Бьем мы челом королю о том, что все люди Московского государства приговорили и излюбили, а нас бы королевское величество тем же пожаловал, а с Москвою розниться не хотим». Как представляется, в этом челобитье мы имеем дело с отсылкой на текст августовского договора, где в ответ на предложение С. Жолкевского «быти и польским и литовским людем в приказех на рубежных городех до достаточного успокоенья Российского государства» было записано: «Московского государства всех чинов люди про ту статью великому государю челом бьют, чтоб того не было»[1059]. Смольняне заявляли, что присоединяются к этому челобитью и не желают отделяться от России. Смольнян не стали слушать и «выгнали с бесчестьем». Но смольняне на этом не остановились. 30 января 1611 г. сенаторов снова посетили от имени смоленских детей боярских Иван Бестужев с товарищами, заявившие о своей солидарности с позицией «великих послов»: «Они не могут ни креста целовать королю, ни людей его в крепость пустить, а целуют они с радостью крест королевичу по московской записи»[1060].

Все эти факты ясно показывают, что смоленские помещики не желали присоединения Смоленской земли к Речи Посполитой и что власти Речи Посполитой не намерены были принимать во внимание их желания[1061].

Для темы настоящего исследования важно рассмотреть, к каким доводам правового порядка обратились стороны, обосновывая свою позицию на переговорах.

Русские послы первоначально указывали на то, что польско-литовская сторона должна просто утвердить выработанный под Москвой текст договора, однако, когда сенаторы заявили, что не считают себя связанными этим соглашением, и стали выдвигать различные требования, великие послы выступили с более глубоким обоснованием своей позиции. Разумеется, послы заявляли, что они не могут отступить от данного им наказа. Такие ссылки были обычными для деятельности русских дипломатов, но важно, что послы специально объяснили, что их заставляет так поступать. Врученные им инструкции были выработаны при участии не только патриарха и Думы, но и людей, принадлежавших ко всем «чинам» русского общества. Поэтому они не могут быть изменены «без совету всего государства»[1062]. Они напомнили гетману, что на переговорах с ним «вся земля» настаивала на сохранении Русского государства в его прежних границах, и если теперь послы поступят иначе, то им «от всее земли быти в ненависти и в проклятье»[1063]. Послы могут только выполнять волю «всей земли»: «И что нам от земли повелят, то мы и учиним»[1064].

Эти высказывания являются еще одним важным свидетельством перемен, происходивших в сознании древнерусского общества в годы Смуты, когда сложилось представление о «всей земле» как верховном сословном органе[1065]. Более того, в отсутствие государя «вся земля» (собрание представителей всех «чинов» русского общества) оказывается в представлении этого общества вообще верховным органом власти, который только и правомочен принимать важные политические решения, касающиеся судеб и интересов страны.

Во всем этом было много общего со сложившимися гораздо раньше в Польско-Литовском государстве представлениями о роли сейма как собрания представителей главного сословия — дворянства, которое с наступлением бескоролевья становилось высшим органом власти в государстве. В связи с этим большой интерес вызывают заявления сенаторов, в которых отразились их представления о возможной роли и послов, и «всей земли». Ряд таких заявлений был сделан сенаторами на встрече с послами 26 октября ст. ст.

Вот первое из них: «Пришли есте не с указом, а к указу и не от государя пришли есте с челобитьем, а от Москвы к государю нашему, и что государь вам укажет, то вы и делайте». Затем в ходе переговоров оно было повторено с некоторыми важными смысловыми нюансами: «Приехали вы к государю нашему в челобитчиках не от государя, а от земли, слушайте ж государя нашего повеленье, что вам прикажет, то и делайте»[1066].

Хотя в дальнейшем такие заявления не повторялись (вероятно, потому, что не оказали надлежащего воздействия на послов), само их появление заслуживает внимания, а их анализ дает важный материал для понимания отношения руководящего круга польско-литовских политиков к русскому обществу и их целей.