Польско-литовская интервенция в России и русское общество

Королевская инструкция представляла собой довольно сложный по характеру документ. Обсуждение вопроса об отношениях с Россией начиналось с припоминания о судьбе задержанных в России граждан Речи Посполитой и об усилиях, которые предпринимались для их освобождения. Заключенное соглашение гарантировало их возвращение на родину, но оно перестало действовать из-за самовольных действий польских тушинцев. Поэтому король просил совета, как добиться освобождения тех поляков, которые еще остаются в России. В связи с этим в инструкции говорилось о слабости Русского государства и о благоприятных условиях для того, чтобы вернуть земли, утраченные Великим княжеством Литовским в войнах ХV–ХVІ вв. Следует согласиться с польским исследователем В. Поляком, что, привлекая в таком контексте внимание к судьбе задержанных в России поляков, король подсказывал читателям мысль о том, что теперь освободить задержанных можно только с помощью войны[255].

Вместе с тем очевидно, что в инструкции им не ставился прямо вопрос о войне с Россией и не предлагалось вотировать налоги на ведение такой войны. Цель составителей документа, очевидно, состояла в том, чтобы выяснить отношение шляхты к возможным планам такого рода.

С. Жолкевский в своих записках, сообщив читателю, как он узнал о планах войны с Россией, отметил, что «наступили потом сеймики, на которых по всей Короне одобрена была эта экспедиция в Россию»[256]. Упоминание об одной Короне было неслучайным, так как ряд литовских сеймиков выступил за сохранение мира с Россией. Не так однозначно было и положение в Короне, но все же здесь с одобрением активной политики по отношению к России («akcjej moskiewskiej») выступили сеймики ряда авторитетных воеводств: Краковского, Сандомирского, Серадзского[257]. Решения сеймика Серадзского воеводства представляют особый интерес, так как содержат сведения о том, как шляхта представляла себе методы действий и конечные цели восточной политики Речи Посполитой. В решении указывалось: «А если бы с помощью божьей Московская земля, либо с помощью сабли, либо добровольно подчинившись, перешла под власть его королевской милости, то чтобы была соединена с Короной и Великим княжеством Литовским на вечные времена»[258].

Текст решений серадзского сеймика представляет интерес сразу в нескольких отношениях. Во-первых, он показывает, как представляла себе шляхта цели «московской акции»: речь шла не только о возвращении утраченных территорий (о чем говорилось в королевской инструкции), но и о вовлечении всего Русского государства тем или иным образом в политическую систему Речи Посполитой. Во-вторых, надеясь (по-видимому, как и король со своими советниками), что это может произойти добровольно, шляхта совсем не исключала и того, что подчинение русского общества власти польского короля произойдет благодаря применению военной силы (с помощью «сабли»),

В связи с этим заслуживают внимания некоторые характерные черты пропагандистской кампании, развернутой при содействии двора в поддержку планов войны, на которые обратили внимание такие исследователи, как В. Чаплиньский и Я. Мацишевский. Как отметил последний, черты эти наиболее выразительно выступали в сочинениях поляков, недавно вернувшихся на родину после длительного пребывания под арестом в России. Так, Себастьян Петрици, говоря в ряде сочинений о слабости России, разоренной гражданской войной, выражал надежду, «Jżby Moskwa przewiniona w słusznych pętach była wodzona»[259] (т. e. «чтобы виновную Москву водили в справедливо наложенных на нее оковах». — Б. Ф.).