Польско-литовская интервенция в России и русское общество

В этом плане представляют интерес некоторые особенности пропагандистской кампании, развернутой двором в месяцы, предшествовавшие выступлению короля в поход. Центральным памятником этой кампании по общему мнению исследователей был «Dyskurs słusznej wojny z Moskwą, rationes pro et contra»[278], вышедший из канцелярии одного из ближайших советников Сигизмунда III, подканцлера коронного Феликса Крыйского. Помимо развернутых доказательств того, что не Речь Посполитая, а Россия многократными нарушениями мирного соглашения дала другой стороне все справедливые причины для войны, в брошюре подчеркивалось, что «часть немалая самой Москвы, а между ними людей знатных дают знать, что хотели бы соединения с Короной, желая под властью Его королевской милости успокоения и лучшего порядка управления своего отечества и своего избавления от тиранства и от великого кровопролития». Эти высказывания достаточно ясно показывают, что в кругу сторонников войны, откуда вышло это сочинение, сохранялось представление о том, что значительная часть русского общества (прежде всего знатные люди) готова добровольно подчиниться власти польского короля, чтобы избавиться от власти «тиранов» и добиться прекращения Смуты.

В «Дискурсе» подчеркивалось, что король, как христианский государь, «обязан дать защиту обиженному» и взяться за оружие, «когда сама Москва о том просит». «Когда видишь людей, — говорилось в другом месте, — угнетенных жестоким тиранством, само человеколюбие требует, чтобы им помочь».

Так накануне выступления Сигизмунда III в поход формулировались основные цели его восточной политики. Программа-минимум — возвращение Речи Посполитой утраченных земель на востоке (официально это провозглашалось главной целью похода), и программа-максимум — подчинение Русского государства верховной власти польского короля и его включение в пока не определенных точно формах в политическую систему Речи Посполитой (возможно, в форме «неравноправной унии»), Сигизмунд III и его окружение исходили из того, что Россия ослаблена многолетней гражданской войной, а русское общество, желая установления порядка, готово подчиниться королю. Представлялось вполне возможным, что намеченных целей удастся добиться мирным путем. Ближайшие события должны были показать, насколько реальны планы, построенные на подобных расчетах.

Накануне интервенции

Когда были приняты принципиальные решения о войне, встал вопрос о выработке плана военных действий. Однако для принятия этих, уже конкретных, решений (и прежде всего о выборе главного маршрута движения войск) необходимо было получить информацию о положении дел в России, об отношении разных кругов русского общества к возможной перспективе возведения польского кандидата на русский трон. В первую очередь было важно узнать настроения населения на землях северо-запада России, через которые шел наиболее короткий путь к Москве.

Доставить такие сведения должен был Александр Госевский, направившийся в свое староство — пограничный Велиж. Как стало известно от него самого смоленским воеводам, он получил от короля полномочия вести на рубеже переговоры с властями русских пограничных городов[279]. Такие переговоры должны были дать велижскому старосте представление о положении дел в этом стратегически важном районе. Сложившееся здесь положение облегчило А. Госевскому выполнение поставленной перед ним задачи.

Благодаря появившемуся недавно исследованию И. О. Тюменцева, в настоящее время можно составить достаточно ясное представление об изменениях в положении дворянства на землях, признавших власть тушинского «царя». Критикуя более ранние представления о характере тушинского лагеря, исследователь убедительно показал, что дворянство целого ряда районов Русского государства активно способствовало переходу своих уездов под власть Лжедмитрия II и извлекло из этого немалые выгоды. Правда, традиционное деление дворянства на «чины» в полной мере сохранялось и в тушинском лагере, но характер пополнения этих «чинов» существенно изменился. Большое значение имело то, что верхний слой дворянского сословия — члены «государева двора» — в своей основной массе сохранили верность Василию Шуйскому[280]. Ни один из влиятельных боярских кланов в своем большинстве не перешел на сторону нового «царя»[281].