Польско-литовская интервенция в России и русское общество

Тем самым открылись возможности повышения на лестнице социальной иерархии для тех кругов дворянства, которые при сохранении традиционного порядка не могли бы на это рассчитывать. Это прежде всего касалось провинциального дворянства, которое в обычное время не могло рассчитывать на то, чтобы войти в состав «государева двора». По подсчетам И. О. Тюменцева, из среды «городовых» дворян — низшего слоя дворянского сословия — происходила почти половина стольников и стряпчих Лжедмитрия II, из среды «городового» дворянства происходила и большая часть московских и выборных дворян тушинского двора[282]. Получение новых «чинов» сопровождалось получением новых владений как за счет поместий и вотчин знатных приверженцев Василия Шуйского, так и за счет раздачи оказавшихся под властью Лжедмитрия II дворцовых земель. Эти перемены были особенно значимы для дворянских корпораций северо-запада, Поволжья, Северской земли, которые ранее вообще не имели своих представителей в составе «государева двора», а теперь их члены получили доступ даже к думным чинам[283]. Неудивительно, что дворянство этих окраин особенно упорно держалось за Лжедмитрия II. «Чины» давали доступ к власти и управлению, поэтому для бывших городовых дворян стали доступны и посты воевод в подчинившихся власти Лжедмитрия II городах.

Все сказанное в полной мере относится и к северо-западу, что может быть показано на ряде относящихся к этому региону конкретных примеров. Это тем более важно, что положение в этом регионе (в отличие, например, от Замосковного края) не привлекало к себе внимания И. О. Тюменцева. Кроме того, их анализ поможет уточнить наблюдения И. О. Тюменцева, касающиеся изменений в отношениях между дворянством и властью на землях, признавших тушинского «царя».

Так, кн. Леонтий Иванович Шаховской, двадцать лет служивший выборным дворянином по Зубцову, к началу 1610 г. стал «дворянином московским», а три его сына стольниками[284]. К началу 1610 г. стольниками стали и ржевские помещики Федор, Андрей и Павел Тютчевы[285]. Но особенно значительным было возвышение Федора Михайловича Плещеева, сыгравшего большую роль в переходе псковских и новгородских пригородов на сторону Лжедмитрия II. В одном из летописных рассказов о событиях он назван «луцким помещиком» — одним из членов дворянской корпорации Великих Лук, которая вообще не была представлена в составе «государева двора»[286]. В июле 1608 г. он уже носил боярский сан и был наместником и воеводой Великих Лук[287].

Это назначение заслуживает особого внимания. Общей нормой практики управления в Русском государстве ХV–ХVІ вв. было назначение воеводами и наместниками в города людей, не принадлежавших к кругу местных землевладельцев, не связанных с местным дворянским обществом и поэтому более способных отстаивать перед его лицом интересы государственной власти. Назначение Ф. М. Плещеева было существенным отступлением от этой практики. На своем посту Ф. М. Плещеев представлял в большей мере интересы местной дворянской корпорации, а не власти в Тушине. И такое назначение не было единственным. Так, в начале 1610 г. воеводами во Ржеве-Володимировой были кн. Леонтий Иванович Шаховской и Гавриил Юдич Хрипунов[288] — оба местные землевладельцы[289]. Из местнического дела 1627 г. можно узнать, что еще в одном городе того же региона — Торопце — воеводами были Александр Чеглоков, Михаил Обедов, Иван Кафтырев[290], также выходцы из местного дворянства[291]. Практика эта получила такое распространение, что с ней пришлось считаться и после возвращения уездов северо-запада под власть царя Василия. Так, из того же местнического дела мы узнаем, что новым воеводой в Торопец был прислан М. В. Скопиным-Шуйским Иван Афанасьевич Мещерский «по прошенью их, торопчан»[292].

На территории Замосковного края эти важные приобретенные провинциальным дворянством преимущества были во многом обесценены тем, что дворяне не могли в полной мере воспользоваться доходами от своих старых и новых владений, которые во все возрастающих размерах присваивало себе наемное польско-литовское войско царя Дмитрия, а на все это накладывались грабежи отрядов «загонных людей», состоявших из казаков и беглых панских пахолков[293]. В результате к весне 1609 г. обозначился решительный отход дворянства Замосковного края от тушинского лагеря, дворяне этих уездов начинали в массовом порядке отъезжать из лагеря в Тушине[294].