Польско-литовская интервенция в России и русское общество

Не лучше пошли дела и у полка Я. П. Сапеги. Он не сумел воспрепятствовать проходу в Троице-Сергиев монастырь посланного М. В. Скопиным-Шуйским большого отряда во главе с Г. Валуевым, который предпринял успешные нападения на «таборы» осаждавших[537]. 12/22 января Я. П. Сапега был вынужден снять осаду, так как, как отмечено в дневнике похода Сигизмунда III, войска Скопина лишили его продовольствия и воды[538]. Полк Я. П. Сапеги отошел к Дмитрову. Армия М. В. Скопина-Шуйского подошла к Троице-Сергиеву монастырю, а против Я. П. Сапеги были направлены войска во главе с кн. И. С. Куракиным[539]. В боях, развернувшихся под Дмитровом, русская сторона прибегла к тактике, оправдавшей себя в предшествующих боях с тушинцами, когда на путях, ведущих к Дмитрову, ставились острожки, а размещенные там отряды мешали «пахолкам» собирать продовольствие для полка. Когда Я. П. Сапега был вынужден отправить часть полка за продовольствием «за Волгу», русские войска атаковали его в Дмитрове. Я. П. Сапега оказался в опасном положении, однако его выручила помощь, присланная из Тушина. 8 марта (н. ст.) Я. П. Сапега оставил Дмитров и ушел со своим полком к Клину, затем — к Иосифо-Волоколамскому монастырю[540].

Положение войска в тушинском лагере стало критическим. 18 марта (н. ст.) войско подожгло укрепления лагеря и, взяв с собой пушки, двинулось на запад к Волоколамску[541]. Вместе с войском шел «патриарх» Филарет и люди бывшего двора Лжедмитрия II, еще остававшиеся в Тушине. В Волоколамске следовало решить, что делать дальше, однако уже с дороги некоторые отряды ушли в Калугу к Лжедмитрию II[542]. Войско отправило под Смоленск Александра Зборовского с просьбой о помощи и с объявлением желания поступить на королевскую службу, но когда он вернулся с жалованием, то на эти деньги удалось нанять лишь 2.000 человек, после чего в конце апреля (н. ст.) значительная часть оставшихся ушла к Лжедмитрию II в Калуг[543]. На службу к Самозванцу ушел и полк Яна Петра Сапеги[544]. Остатки войска вместе с русскими служилыми людьми стали на постой в Иосифо-Волоколамском монастыре и в нескольких местах вокруг него[545]. Комментируя соперничество короля и Самозванца, каждый из которых стремился привлечь войско на свою сторону, Лев Сапега в письме к жене мрачно заметил, что Лжедмитрий, «хоть ему и нечего давать, но много обещает, а у нас и нет ничего, что могли бы дать, и обещать не хотим»[546].

В результате большая часть польско-литовского войска отошла на южные окраины Русского государства, остававшиеся под властью Лжедмитрия II.

Главным отрицательным последствием для королевской стороны от всех этих изменений стало то, что армия М. В. Скопина-Шуйского могла теперь двигаться на юг, не встречая организованного сопротивления. 12 марта 1610 г., через несколько дней после того, как польско-литовское войско и бывшие русские сторонники Лжедмитрия II ушли от столицы, армия Скопина вступила в Москву[547]. Блокада со столицы была снята, цены на продовольствие резко упали[548]. 18 марта в Золотой палате был устроен торжественный прием в честь русских и шведских военачальников — участников похода[549]. В таких условиях планы низложения царя Василия тайными сторонниками польского кандидата становились явно нереальными. Наоборот, после распада тушинского лагеря и серьезного ослабления позиций Лжедмитрия II на юге (не в последнюю очередь благодаря действиям запорожцев) освободившиеся русские войска могли быть направлены против осаждавшей Смоленск королевской армии. Как сообщается в «Повести о победах Московского государства», когда стало известно о приходе польско-литовского войска под Смоленск, в лагере под Александровой Слободой многие помещики из западных уездов (и прежде всего смольняне) обратились к М. В. Скопину-Шуйскому с просьбой, «дабы их отпустил к граду Смоленску полского короля отогнати и град очистити»[550]. Тогда Скопину удалось убедить их остаться в войске, но после прихода в Москву эти требования должны были возобновиться. Власть не могла игнорировать выступления служилых людей, которые во время гражданской войны были одной из главных ее опор. В апреле 1610 г. в королевский лагерь под Смоленском пришли сообщения, что вступившее в Москву дворянское ополчение было распущено по домам с приказом собраться всем на военную службу «по траве»[551].