Полтора года

Господи, сколько я с ней хлебнула! С первого же дня. И как потом радовалась, ликовала даже, чуть она давала для этого хоть крошечный повод. Марина получила первую тройку! (Поначалу, придя в класс, она садилась спиной к учителю.) Марина, в первый раз не огрызнувшись, отправилась дежурить по кухне! Марина пришла ко мне (сама!) и попросила «дать ей какую-нибудь ответственность»… Я радовалась и все время в самой глубине знала (не зная!), что все мои старания в конечном, главном счете напрасны. Эта ее жизнь здесь — только передышка. Она не сможет остановиться, она покатится, чуть переступит порог нашей проходной. Я не видела ничего, чем я могла остановить, спасти ее. Кроме случайности. На случайность я и уповала. Хотя о какой случайности могла идти речь! Мне было хорошо известно, что ждет ее дома. А главное, я знала ее. Прощанье было для меня тягостным, хотя она уверяла меня: «Да вы что, Ирина Николаевна! Даже в голову не берите. Вот увидите, все будет как надо!» Я помню ее руку на своем рукаве со шрамиком от вытравленной наколки…

Вскоре от нее пришла открытка. Потом долгое, очень долгое молчание. И вот письмо.