Полтора года

Ну вот настало утро. Мы встали. Кровати заправили, кто умылся уже, кто своей очереди ждет. Ирэн заявляется. Девчонки загалдели. Ночь одна прошла, а они — будто год не видались. А у нее в руках что-то, не поймешь что, в цветастый платок увернутое.

Развернула, все обалдели — гитара!

— Решила, — говорит, — устроить для вас небольшой концерт.

Девчонки завопили: «Ой, Ириночка Николавночка!..» И вот тут, Валера, мне в голову влетело: ты устроишь свой концерт, а я свой, и посмотрим, в какую сторону побегут.

Вот кино окончилось. Я его хотя и смотрела, а спроси про что — не знаю. Стали девчонки из рядов подыматься. Я и говорю:

— Эй, не забыли, я вам танец показывала?

Помнишь, Валера, мы с тобой недавно только познакомились, и нас всех Коляша к себе позвал. Вот собрались все. Ты пришел, а в мою сторону хоть бы разик посмотрел. И опять возле тебя Раиска трется. Нет, думаю, так дело не пойдет! Стол в сторону двинула, вас всех по стенке рассадила, маг включила и давай перед вами откалывать. Помнишь, нет? Ты еще тогда сказал: «Настоящий брейк. Концертный номер».

Вот такой концертный я здесь однажды девчонкам выдала. Ну, конечно, не с такой душой, как тогда, для тебя. А верней, от скуки. Они посмотрели — умерли. После все приставали: научи да научи. Я и не подумала, очень нужно! А тут, после кино, командую им:

— А ну все в круг! Показывать буду. Домой вернетесь, так выкомаривать станете, никто и не поверит, где вы полтора года обретались. А не хотите, как хотите.

Они кричать:

— Хотим, хотим!

Тогда Дашка говорит:

— А Ирэн придет, мы ее увидим: она ж тут проходить будет.

Поставила их в круг. Сама — в середку, черт-те что выделываю, чуть не на руках хожу. Потом давай их по одной из круга выдергивать. Делай как я! С одной кончу, все орут: меня, меня! Ладно, говорю, все перетанцуете, только по сторонам не глядеть — на меня! Ну пока я с одной кувыркаюсь, остальные задами толстыми вертят, посмотреть, со смеху помрешь. Это ты не представляешь, какие коровы, ну не все, так большинство.

Время идет, я уже половину девчонок перевертела-перекрутила, а сама думаю: наверно, она другим ходом прошла, а то давно бы здесь была. А девчонки, видно, забыли про тот ход, а может, и про нее забыли. Это я и хотела.

Еще время прошло, нет ее. Вот-вот свет мигнет. Это у нас знак такой: свет погаснет, снова зажжется — значит, кончилось воскресенье… Тут Инка-принцесса, я ее как раз в круг взяла, как застыла, смотрит куда-то. Я обернулась — Ирэн. Инка как стояла так и стоит с руками поднятыми. Ну я-то не растерялась.

— Идите к нам, Ирина Николаевна. У нас, хотя и без гитары, а весело.

Она ответить не успела, свет мигнул и зажегся.

— Что же ты, Ольга, — Ирэн говорит. — Отдавай команду.

Построились, вышли во двор, ну петь не стали, так, молчком, весь двор протопали.

Я думала, не зайдет она сегодня в спальню. Представь, зашла, как будто все в порядочке и не обставила я ее. Обыкновенно, она только в дверях покажется, девчонки: ко мне, ко мне! Каждая хочет, чтобы к ней на кровать села. Тут все как заткнулись. Только Машка-Герасим с кровати вскочила. Вот надень на бак бельевой сорочку, вот тебе и будет Герасим. А Ирэн ей так спокойненько:

— Ты что, Маша?

Та только головой мотает, ничего выговорить не может.

— Ложись, — Ирэн говорит. — А вам, девочки, хочу напомнить…

И чего-то про дежурство завтрашнее.

Все притаились, тихо, будто и нет никого. А она сказала, что надо было, а потом, как всегда:

— Доброй вам ночи.

И ушла.

Свет погасили. А никто не спит. Тогда Дашка со своей кровати, по голосу слыхать, чуть не плачет.

— Какие мы, девчонки, ох, какие мы!..

А я говорю:

— А вы такие и есть. Вас пальчиком помани, про всех забудете.

Сбоку, слышу, кто-то давится ржет в подушку. Ясно, Томка.

Тогда Лида голос подает:

— А ты, Венера, разве лучше нас?

— Лучше, — говорю. — Я кого люблю, про того никогда не забуду.

Тут все разом загалдели. Ольга крикнула Немирова:

— А ну замолкните. Ночная услышит. Не хватало еще замечание схлопотать!

Тихо в спальне стало.

А я, наверно, после всех заснула. Все думала. А может, и еще кто не спал, это не знаю.

Я в унынии. У меня такое чувство, что они меня предали. Нет, я не обольщаюсь на их счет, я отлично знаю, как они неустойчивы. И еще. Я знаю, что девочка наедине со мной и та же девочка «в стае» (позволю себе так назвать это сообщество) — это две разные девочки. И то, на что не решится одна, они с легкостью пойдут, объединившись. И все-таки, все-таки то, что они так дружно, так согласно, так все вместе пренебрегли мной, повергло меня в великую печаль… да что там, уж в этой-то тетради перед самой-то собой мне нечего хорохориться — почти в отчаяние.

Но попробую спокойно. Как это было?