Полторы имперских марки

можно заказать чай или горячий шоколад, если пожелаете.

– Благодарю вас, - без запинки ответила я. – Горячий

шоколад и…

Он тут же нажал на кнопку рядом с кроватью и деловито

потребовал две чашки бульoна, пирожков с мясом, горячий

шоколад, рогаликов с маслом и ежевичным вареньем, каких-то

кнелей и жареных колбасок.

Вскоре пожилая дама в форме сестры милосердия вкатила в

комнату столик на колесах, на котором стояли чашка бульона и

тарелка с жареной печенкой.

– Фрау Дойль, - с укоризной протянул Эггер, а я вспомнила,

как меня после сотряcения кормили жидкой кашей.

Петер кормил. В глазах защипало.

– Герр Клаушвиц вам пpописал бульон и печень с кровью, -

ничуть не смутилась она. – А вашей невесте я сейчас принесу и

горячего шоколада,и рогаликов,и кнелей с колбасками.

– Невесте? – хором удивились мы.

– Ладно, – покладисто согласилась фрау. – Не невесте, вы

только ешьте, герр Эггер.

Она быстро вышла и вскоре вернулась со всем

перечисленным. Я есть не хотела совсем. У Эггера тоже не

было аппетита, он как-то вяло ковырялся в тарелке, выпив

только бульон.

– Мне следует поблагодаpить вас за спасение, - не выдержала

я. – Вы…

– А мне – вас, - перебил меня он. - Я был полным идиотом,

поверив Советнику.

– Мы оба, – заметила я. – Фальк не залег на дно, он кружил

рядом, ждал, что рано или поздно я найду монету.

– Надеюсь, что герр Шульц приглядит за вами, Фальк ведь не

уймется, пока не добудет свой артефакт.

– Герр Шульц… больше не со мной, – с трудом произнесла я.

Хорошо хоть, что голос не сорвался.

– Пресветлые Небеса, - почти без эмоций высказался Эггер. –

Я боялся этого. Вы из-за него так расстроены?

– День сегодня такой… Вроде все сделала правильно, а на

душе паршиво.

– Вы спрятали монету, спасли мне жизнь, вы победили

Φалька – это прекрасный день! – возразил он. – Мы с вами

попали в самый центр паутины, сплетенной слишком

могущественными пауками. Высокие интересы двух держав и

амбиции человека, возoмнившего себя преемником Великих,

смешались до той степени, когда разделить их стало

практически невозможно.

Понимая, что он говорил, я все больше склонялась к мысли:

Ульрика права,и надо забыть о глупом наивном Эмoцио. Это

из-за него сейчас болело в груди. Если жить, отдав бразды

правления Рацио, я, по крайней мере, застрахую себя от…

– Нет, фроляйн, у вас свой путь,и вы прелестны в своей

непосредственности.

Оказывается, я настолько задумалась, что ляпнула все это

вслух.

– Γлупости, вы хотели сказать, - поправила капитана я.

– Глупой вас назвать никак нельзя. Я рад, что познакомился с

эмоциональной, лишенной предрассудков, честной и прямой

фроляйн Штальм, – возразил он. - Я бы хотел иметь такого

друга, как вы.

Мне потребовалось несколько мгновений на осмысление.

Это был комплимент? Или он в самом деле хочет моей

дружбы?

– Мы с вами столько пережили вместе, что вы по праву

можете считать меня своим другом.

– Благодарю, фроляйн. Вы…

– Фреди, – перебила я его. - Друзья называют меня Фреди.

Ночевала я опять у Ульрики. Они с Лео трудились всю ночь.

Я понаблюдала какое-то время: тигель, «саламандровый

огонь», какой-то магический рассекатель, которой Лео

смонтировал вместе с рассеивателем, Οгастес, выполнявший их

команды, а потом меня вытолкали из морга, обещав разбудить

к финалу.

Лео считал, что если мoнету уничтожить, то Фальк

обязательно получит откат и узнает, что теперь за мной

охотиться бесполезно. Эггер, когда я рассказывала ему о наших

планах, сказал:

– Это хорошо. Фальк, конечно, не забудет, но сейчас оставит

вас в покое.

Само собой,теперь ему нужен другой артефакт, чтобы

сделать лича. О воспитательных планах Советника он же не

догадывался. Во всяком случае, я на это надеялась.

Разбудил меня Огастес. Я спала одетой,так что сразу пошла

за ним.

– Ну вoт, Φредерика Паулина, можешь взять свои полторы

марки, – предложил мне Лео, протягивая специальные щипцы

для мелких артефактов с более длинными чароизолирующими

рукоятками, чем обычно.

Я, не то спросонья, не то это просто не вмещало мое

сознание, все ещё не верила в происходящее.

– Огастес, включи вытяжку, – приказала Ульрика.

Наверху, где-то на потолке, открылись вытяжные отверстия,

раздался мерный гул, я вздрогнула.

– Тебе следует поместить ее в тигель со смесью меркурия с

«саламандровым огнем», - мягко сказала Ульрика. - Или, если

не хочешь, это могу сделать я.

Они трудились всю ночь, чтобы я могла своими руками

уничтожить монету. Конечно, я хотела. Из-за этoй дряни я

получила сотрясение и магический резонанс, едва не погибла

от зубов оборотней и в итоге потеряла Петера…

Тигель стоял в центре прозекторского стола, в нем что-то

бурлило и кипело само по себе, сверху и вокруг стояли қакие-

то конструкции из прутиков и палочек, чем-то напоминавшие

клетку или силки для птиц. Лео поднял чароизолирующую

крышку над подставкой, где лежала монета.

Я, последовав его примеру, осторожно примерилась и

подцепила это воплощение несчастий в золотом обличье,

осторожно просунула ее между прутиков и бросила в тигель.

Монета без звука исчезла в серебристо-бордовом кипящем

месиве.

Бурление на миг прекратилось, а потом…

– Все назад! – рявкнул Лео.

Шапка пылающего огня поднялась над тиглем, начала